|
-- У тебя на ТЭЦ никого не осталось? Подумай. -- Нет. -- Подумай, голову оторву! -- Нет, точно говорю. А сам на Павла косится -- не заснул ли кто там, в растворной? -- Ра-а-азберись по бригадам! -- кричит начкар. А стояли по пятеркам, как попало, кто с кем. Теперь затолкались, загудели. Там кричат: "Семьдесят шестая -- ко мне!" Там: "Тринадцатая! Сюда!" Там: "Тридцать вторая!" А 104-я как сзади всех была, так и собралась сзади. И видит Шухов: бригада вся с руками порожними, до того заработались дурни, что и щепок не подсобрали. Только у двоих вязаночки малые. Игра эта идет каждый день: перед съемом собирают работяги щепочек, палочек, дранки ломаной, обвяжут тесемочкой тряпичной или веревочкой худой, и несут. Первая облава -- у вахты прораб или из десятников кто. Если стоит, сейчас велит все кидать (миллионы уже через трубу спустили, так они щепками наверстать думают). Но у работяги свой расчет: если каждый из бригады хоть по чутку палочек принесет, в бараке теплей будет. А то дают дневальным на каждую печку по пять килограмм угольной пыли, от нее тепла не дождешься. Поэтому и так делают, что палочек наломают, напилят покороче, да суют их себе под бушлат. Так прораба и минуют. Конвой же здесь, на объекте, никогда не велит дрова кидать: конвою тоже дрова нужны, да нести самим нельзя. Одно дело -- мундир не велит, другое -- руки автоматами заняты, чтобы по нас стрелять. Конвой как к лагерю подведет, тут и скомандует: "От такого до такого ряда бросить дрова вот сюда". Но берут по-божески: и для лагерных надзирателей оставить надо, и для самих зэков, а то вовсе носить не будут. Так и получается: носи дрова каждый зэк и каждый день. Не знаешь, когда донесешь, когда отымут. Пока Шухов глазами рыскал, нет ли где щепочек под ногами подсобрать, а бригадир уже счел и доложил начкару: -- Сто четвертая -- вся! И Цезарь тут, от конторских к своим подошел. Огнем красным из трубки на себя попыхивает, усы его черные обындевели, спрашивает: -- Ну как, капитан, дела? Гретому мерзлого не понять. Пустой вопрос -- дела как? -- Да как? -- поводит капитан плечами. -- Наработался вот, еле спину распрямил. Ты, мол, закурить догадайся дать. Дает Цезарь и закурить. Он в бригаде одного кавторанга и придерживается, больше ему не с кем душу отвесть. -- В тридцать второй человека нет! В тридцать второй! -- шумят все. Улупил помощник бригадира 32-й и еще с ним парень один -- туда, к авторемонтным, искать. А по толпе: кто? да что? -- спрашивают. И дошло до Шухова: нету молдавана маленького чернявого. Какой же это молдаван? Не тот ли молдаван, что, говорят, шпионом был румынским, настоящим шпионом? Шпионов -- в каждой бригаде по пять человек, но это шпионы деланные, снарошки. |
