|
Уж инструментальщик, наверно, его в десять матов обкладывает. -- Эх, -- кричит, -- дерьма не жалко! Подносчики! Катите вниз, большой ящик выскребайте, и что наберете -- отнесите в яму вон ту и сверху снегом присыпьте, чтоб не видно! А ты, Павло, бери двоих, инструмент собирай, тащи сдавать. Я тебе с Гопчиком три мастерка дошлю, вот эту пару носилок последнюю выложим. Накинулись. Молоток у Шухова забрали, шнур отвязали. Подносчики, подбросчики -- все убегли вниз в растворную, делать им больше тут нечего. Остались сверху каменщиков трое -- Кильдигс, Клевшин да Шухов. Бригадир ходит, обсматривает, сколько выложили. Доволен. -- Хорошо положили, а? За полдня. Без подъемника, без фуЈмника. Шухов видит -- у Кильдигса в корытце мало осталось. Тужит Шухов -- в инструменталке бригадира бы не ругали за мастерки. -- Слышь, ребята, -- Шухов доник, -- мастерки-то несите Гопчику, мой -- несчитанный, сдавать не надо, я им доложу. Смеется бригадир: -- Ну как тебя на свободу отпускать? Без тебя ж тюрьма плакать будет! Смеется и Шухов. Кладет. Унес Кильдигс мастерки. Сенька Шухову шлакоблоки подса'вывает, раствор Кильдигсов сюда в корытце перевалили. Побежал Гопчик через все поле к инструменталке, Павла догонять. И 104-я сама пошла через поле, без бригадира. Бригадир -- сила, но конвой -- сила посильней. Перепишут опоздавших -- и в кондей. Грозно сгустело у вахты. Все собрались. Кажись, что и конвой вышел -- пересчитывают. (Считают два раза при выходе: один раз при закрытых воротах, чтоб знать, что можно ворота открыть; второй раз -- сквозь открытые ворота пропуская. А если померещится еще не так -- и за воротами считают.) -- Драть его в лоб с раствором! -- машет бригадир. -- Выкидывай его через стенку! -- Иди, бригадир! Иди, ты там нужней! -- (Зовет Шухов его Андрей Прокофьевичем, но сейчас работой своей он с бригадиром сравнялся. Не то чтоб думал так: "Вот я сравнялся", а просто чует, что так.) И шутит вслед бригадиру, широким шагом сходящему по трапу: -- Что, гадство, день рабочий такой короткий? Только до работы припадешь -- уж и съЈм! Остались вдвоем с глухим. С этим много не поговоришь, да с ним и говорить незачем: он всех умней, без слов понимает. Шлеп раствор! Шлеп шлакоблок! Притиснули. Проверили. Раствор. Шлакоблок. Раствор. Шлакоблок... Кажется, и бригадир велел -- раствору не жалеть, за стенку его -- и побегли. Но так устроен Шухов по-дурацкому, и никак его отучить не могут: всякую вещь и труд всякий жалеет он, чтоб зря не гинули. Раствор! Шлакоблок! Раствор! Шлакоблок! -- Кончили, мать твою за ногу! -- Сенька кричит. -- Айда! Носилки схватил -- и по трапу. |
