|
Шухову весело, что все сошло гладко, кавторанга под бок бьет и закидывает: -- Слышь, кавторанг, а как по науке вашей -- старый месяц куда потом девается? -- Как куда? Невежество! Просто не виден! Шухов головой крутит, смеется: -- Так если не виден -- откуда ж ты знаешь, что он есть? -- Так что ж, по-твоему, -- дивится капитан, -- каждый месяц луна новая? -- А что чу'дного? Люди вон что ни день рождаются, так месяцу раз в четыре недели можно? -- Тьфу! -- плюнул капитан. -- Еще ни одного такого дурного матроса не встречал. Так куда ж старый девается? -- Вот я ж и спрашиваю тебя -- куда? -- Шухов зубы раскрыл. -- Ну? Куда? Шухов вздохнул и поведал, шепелявя чуть: -- У нас так говорили: старый месяц Бог на звезды крошит. -- Вот дикари! -- Капитан смеется. -- Никогда не слыхал! Так ты что ж, в Бога веришь, Шухов? -- А то? -- удивился Шухов. -- Как громыхнет -- пойди, не поверь! -- И зачем же Бог это делает? -- Чего? -- Месяц на звезды крошит -- зачем? -- Ну, чего не понять! -- Шухов пожал плечами. -- Звезды-те от времени падают, пополнять нужно. -- Повернись, мать... -- конвой орет. -- Разберись! Уж до них счет дошел. Прошла пятерка двенадцатая пятой сотни, и их двое сзади -- Буйновский да Шухов. Конвой сумутится, толкует по дощечкам счетным. Не хватает! Опять у них не хватает. Хоть бы считать-то умели, собаки! Насчитали четыреста шестьдесят два, а должно быть, толкуют, четыреста шестьдесят три. Опять всех оттолкали от ворот (к воротам снова притиснулись) -- и ну: -- Р-разобраться по пять! Первая! Вторая! Эти пересчеты ихие тем досадливы, что время уходит уже не казенное, а свое. Это пока еще степью до лагеря допрешься да перед лагерем очередь на шмон выстоишь! Все объекты бегма бегут, друг перед другом расстарываются, чтоб раньше на шмон и, значит, в лагерь раньше юркнуть. Какой объект в лагерь первый придет, тот сегодня и княжествует: столовая его ждет, на посылки он первый, и в камеру хранения первый, и в индивидуальную кухню, в КВЧ3 за письмами или в цензуру свое письмо сдать, в санчасть, в парикмахерскую, в баню -- везде он первый. Да бывает, конвою тоже скорее нас сдать -- да к себе в лагерь. Солдату тоже не разгуляешься: дел много, времени мало. А вот не сходится счет их. Как последние пятерки стали перепускать, померещилось Шухову, что в самом конце трое их будет. А нет, опять двое. Счетчики к начкару, с дощечками. Толкуют. Начкар кричит: -- Бригадир сто четвертой! Тюрин выступил на полшага: -- Я. |
