|
Но тут послышалось, как старший на шмоне, торопясь скорей освободиться, крикнул конвою: -- Ну, подводи мехзавод! И седоусый надзиратель, вместо того чтобы взяться за вторую варежку Шухова, махнул рукою -- проходи, мол. И отпустил. Шухов побежал догонять своих. Они уже выстроены были по пять меж двумя долгими бревенчатыми переводинами, похожими на коновязь базарную и образующими как бы загон для колонны. Бежал он легкий, земли не чувствуя, и не помолился еще раз, с благодарностью, потому что некогда было, да уже и некстати. Конвой, который вел их колонну, весь теперь ушел в сторону, освобождая дорогу для конвоя мехзавода, и ждал только своего начальника. Дрова все, брошенные их колонной до шмона, конвоиры собрали себе, а дрова, отобранные на самом шмоне надзирателями, собраны были в кучу у вахты. Месяц выкатывал все выше, в белой светлой ночи настаивался мороз. Начальник конвоя, идя на вахту, чтоб там ему расписку вернули за четыреста шестьдесят три головы, поговорил с Пряхой, помощником Волкового, и тот крикнул: -- Кэ -- четыреста шестьдесят! Молдаван, схоронившийся в гущу колонны, вздохнул и вышел к правой переводине. Он так же все голову держал поникшей и в плечи вобранной. -- Иди сюда! -- показал ему Пряха вокруг коновязи. Молдаван обошел. И велено ему было руки взять назад и стоять тут. Значит, будут паять ему попытку к побегу. В БУР возьмут. Не доходя ворот, справа и слева за загоном, стали два вахтера, ворота в три роста человеческих раскрылись медленно, и послышалась команда: -- Раз-зберись по пять! ("Отойди от ворот" тут не надо: всякие ворота всегда внутрь зоны открываются, чтоб, если зэки и толпой изнутри на них наперли, не могли бы высадить.) Первая! Вторая! Третья!... Вот на этом-то вечернем пересчете, сквозь лагерные ворота возвращаясь, зэк за весь день более всего обветрен, вымерз, выголодал -- и черпак обжигающих вечерних пустых щей для него сейчас, что дождь в сухмень, -- разом втянет он их начисто. Этот черпак для него сейчас дороже воли, дороже жизни всей прежней и всей будущей жизни. Входя сквозь лагерные ворота, зэки, как воины с похода, -- звонки, кованы, размашисты -- па'-сторонись! Придурку от штабного барака смотреть на вал входящих зэков -- страшно. Вот с этого-то пересчета, в первый раз с тех пор, как в полседьмого утра дали звонок на развод, зэк становится свободным человеком. Прошли большие ворота зоны, прошли малые ворота предзонника, по линейке еще меж двух прясел прошли -- и теперь рассыпайся кто куда. Кто куда, а бригадиров нарядчик ловит: -- Бригадиры! В ППЧ! Это значит -- на завтра хомут натягивать. Шухов бросился мимо БУРа, меж бараков -- и в посылочную. |
