Но как бы там ни было, толстое «Избранное» Сосноры, тысячестраничное, которое я купил в Петербурге, – это для меня книга часто настольная, потому что бывают времена, когда его стихи мне говорят очень многое. И я считаю его, безусловно, поэтом, входящим в первую десятку ныне живущих. Другое дело, как вы говорите, что он непрочитанный. Он и не может быть толком и многими прочитан. Не нужно добиваться того, чтобы Соснора стал народным достоянием. Он именно поэт уединённых, полубезумных, маргинальных, явление очень петербургское.

– Как по-вашему, кем является Клара Цаханассьян в «Визите старой дамы» Дюрренматта? Бесом-искусительницей, которая искушает жителей города, или мстительницей, жаждущей возмездия? Кому она мстит – Иллу или городу, который её изгнал? Не провести ли лекцию по Дюрренматту?

– Дюрренматта, вы не поверите, я даже видел. Мне посчастливилось в Швейцарии коротко побывать на одном студенческом конгрессе в бытность мою ещё студентом, в 1991 году. Он с нами встретился на пять минут буквально, он был уже тяжело болен. Вот как я видел полчаса Артура Кларка и с ним говорил, так я видел и Дюрренматта. Для меня он был фигурой абсолютно мистической и легендарной – главным образом благодаря «Аварии», которую я ценю очень высоко. Ну, «Судья и его палач» – гениальное произведение. И «Визит старой дамы». Мы знаем эту пьесу в версии Михаила Козакова («Визит дамы») благодаря потрясающей игре Екатерины Васильевой и очень сильной работе Валентина Гафта. Это, конечно, мощная картина и мощная история.

Но что такое ангел возмездия, искушает ли Клара? Я не делаю здесь принципиальной разницы между возмездием и искушением, потому что месть – вообще очень сильное искушение. Для человека, который пострадал, самый страшный соблазн – это всю жизнь мстить. И у него, наверное, есть моральное право. Но дело в том, что человек пострадавший получил неизлечимую, непобедимую психотравму. И человек с этой психотравмой имеет единственное назначение – мстить. Это его единственное желание, он на этом повёрнут, это его болезнь. Не нужно думать, что это справедливое возмездие. Но и не нужно думать, что кто-то после перенесённых испытаний может сохраниться…

Вот Клара Цаханассьян – это человек с кишками наружу, человек, которого перерезало пополам. Мы не можем от неё требовать справедливости. Но пьеса о том, что зло не бывает справедливо. В мировой литературе, кстати, это действительно очень драматургическая коллизия, очень хорошая для фабулы драматургической. Есть как минимум две пьесы, которые построены на этой же коллизии. Первым вспоминается, конечно, набоковское «Событие», где главный герой, мститель, так и не появляется, но всю жизнь мстит, и Трощейкины все сидят в ужасе. А предыдущая пьеса такая – это не слишком известная, но очень удачная пьеса Горького «Старик».

У Горького вообще удачных пьес – раз и обчёлся. Я даже не считаю его драматургической удачей «На дне», потому что она удачна благодаря потрясающему образу Луки, срисованному с Льва Толстого, как мне представляется. Но настоящих драматургических удач у него две: это пьеса «Фальшивая монета», которую почти никто не ставит, и блистательная пьеса «Старик» – очень хорошая, страшная, такой триллер, где герой приезжает мстить. Он приезжает не один, с ним девушка, дева, уродливая, страшная, которая обслуживает все его интересы. Пьеса немножко недодумана, финал смазан, как у Горького всегда бывает, но грандиозное нарастание напряжения в первых трёх частях! Старик просто не такой привлекательный и не такой прелестный, как Клара Цаханассьян (да и не Васильева его играет), поэтому мы ему и не сочувствуем с самого начала.