«Не зря тебя Стольником прозвали», – всплыло вдруг Квадратово.

Да, уважаемый Гэ, не зря! Иначе я не проживу в городе, улицы которого превращены в торговые ряды; в стране, где продается и покупается все – от людей до танков, и при этом, судя по витринам, ничего не производится. Где у каждого в глазах по доллару, на каждом – импортные шмотки. Не проживу, не продавая себя как можно дороже, потому что я – сын распроданного Отечества, и не моя вина в том, что я родился в шестьдесят третьем и не умер в восемьдесят шестом.

2

Дверь мне отворил Мишка. Секунда – и он повис на моей шее.

– Ма‑ама! Дядь Женя прише‑ол!! – заорал мне в ухо.

В однокомнатной квартире вкусно пахло бисквитом; из кухни веяло теплом от включенной духовки – совсем как при маме, когда мы жили здесь втроем.

– К кому это сегодня ангел прилетел? – спросил я племянника, придав голосу максимум загадочности.

– Какой ангел? Который Карлсон, да?

Вытирая полотенцем руки, из кухни вышла Танька.

– Сегодня у него день рождения, – сообщила нравоучительно, – а «ангел» – это совсем другое… Разбогател? – забрала, у меня букет.

Пройдя в комнату, я водрузил Мишку на плечи.

– Поздравляю, поздравляю, счастья, радости желаю! – Подпрыгивая к потолку в такт дурацкому двустишию, приседал каждый раз – так, чтобы расстояние от пола до потолка казалось Мишке как можно большим, и у него возникло ощущение полета. В его смехе звучали нотки испуга и радости. Стряхнув племянника вверх тормашками на диван, я вручил коробку: – На!

Он тут же впился зубами в узел бечевки. Воспользовавшись паузой, я жестом фокусника извлек из кармана долг и переложил в Танькин фартук.

– Мерси, – чмокнул ее в щеку. – В одиннадцатый раз поздравляю с днем рождения моего племянника.

– Спасибо. Мой руки, я на стол подаю.

– Ух ты‑ы‑ы‑ы!.. – потрясенный Мишка держал новенькие перчатки, как арбузы, еще не в состоянии сообразить, что с ними делать дальше. – Спасибо, дядь Женя!

– Носи на здоровье, – я натянул перчатку на худенькую Мишкину руку и начал усердно затягивать шнуровку.

– Твой дядя в своем репертуаре, – вздохнула Танька. – Нет бы хорошую книжку племяннику подарил или машинку!

В поисках скатерти она перебирала стопку белья в комоде, а ворчала так, для порядка. Мишке я не то чтобы за отца, но, по крайней мере, за единственного в доме мужчину. Сестра оберегает чадо от всех и вся: водит в школу за сто метров от дома, а когда он играет во дворе со сверстниками, не отходит от окна. Я же придерживаюсь другого мнения о воспитании, но у этого мнения есть существенный недостаток: оно не подкреплено личным опытом.

– Не надо машинку, – мотнул головой Мишка. – Я буду боксером, как дядя Женя.

– Правильно, племяш, – засмеялся я, принимаясь за вторую перчатку, – не можешь дать в морду – не проживешь, – последние слова произнес нарочито громко, чтобы поддеть Таньку на кухне.

– Жека, перестань! Чему ты учишь ребенка?

Я не ребенок, я боксер! – Мишка соскользнул с дивана и нанес мне пару ударов в корпус. Я упал навзничь, имитируя нокаут.

– Раз!.. Два!.. Три!.. – начал отсчет Мишка, подпрыгивая от нетерпения.

Поддев его лодыжку правым голеностопом, я легонько толкнул левой в колено, точно рассчитав траекторию его падения в мягкое кресло.