Я не ответил.

    А что, собственно, нужно было ответить?

    Прошуршали легкие, невесомые шаги. Две ладони легли мне на плечи, помедлили, взъерошили волосы на затылке, как делал это мгновеньем раньше бродяга-ветер (или тогда тоже был не он?..); мягкая, полная грудь прижалась к моей спине, не торопясь отпрянуть.

    Всегда любил полногрудых.

    Как папа.

    -  Я не ожидал, что ты придешь.

    А что я должен был сказать ей? «Я не ожидал, что ты осмелишься прийти»?! «Посмеешь явиться в мой дом накануне отплытия, накануне прощания, встать между мной и моей женой, между мной и колыбелью, между прошлым и будущим, на хрупкой и почти несуществующей границе настоящего»?!

    Или вместо всего этого, даже в невысказанности своей, даже в мыслях опасного куда больше, чем острие кинжала у затылочной ямки, надо было просто сказать главное - то, чего она еще не знает и чему не поверит:

    «Я вернусь»?

    Все-таки в любовницах, подобных ей, есть множество достоинств. Не проснется жена, не заплачет младенец, требуя своей доли внимания в самый ответственный момент; не войдет дура-служанка, и даже дождь начнется только тогда, когда вам обоим захочется послушать лепет капели у подоконника.

    Один недостаток: она приходит, когда захочет, и уходит, когда захочет.

    Но ведь это пустяки, не правда ли?

    -  Ты самый лучший, милый… самый лучший…

    -  Ничего подобного, - сперва я раздумывал: потянуться за вином, рискуя обидеть, или откинуться назад, утонув затылком в мягком тепле? Ладно, вино обождет. - Диомед из Аргоса лучше меня на копьях; славный малыш Лигерон - на мечах… и вообще. Аякс-Большой выше на целый локоть; Аякс-Малый быстрее бегает. Калхант умеет прорицать, Махаон-триккиец умеет лечить, старик Нестор умеет прикидываться мудрецом; я не умею ни того, ни другого, ни третьего. Патрокл красавчик, а я не красавчик. У меня нос сломан. Мой папа умный, а я нет. Хочешь, я познакомлю тебя с папой?

    Вообще-то отца сейчас на Итаке нет. Наверное, именно поэтому она - здесь. Смогла, отыскала…

    -  Ты дурачок…

    Ну вот, теперь куда больше похоже на правду.

    -  Дурачок… я и сама не знаю, за что тебя люблю;

    -  Тоже мне загадка Сфинкса…

    -  А ты знаешь разгадку?

    -  Конечно; Я рыжий, коренастый, сумасшедший и слегка хромаю. А еще я очень хитрый.

    Слово сказано. Загадка разгадана, теперь остается лишь ждать: растерзает Сфинкс безумца или нет? Ладони на моих плечах тяжелеют, наливаются - нет, не теплом, жаром! - и тишина за спиной беременна подземным гулом землетрясения.

    Я действительно рыжий, коренастый и сумасшедший. Я слегка хромаю. Мы все были такие. Лемносский Кузнец, кровный родич, однажды взявший ее силой; фригийский сатир Марсий, пьяница и флейтист, собственной шкурой поплатившийся за самоуверенность; калидонец Тидей-Нечестивец, на ее глазах выпивший мозг своего врага, тем самым отказавшись от спасения; и вот теперь - я.

    Ее любовники.

    Сейчас она молчит. Ждет. Думает. Случайно ли я сказал то, что сказал - и что я хотел сказать на самом деле? Особенно последнейфразой: «А еще я очень хитрый…»

    -  Я тебя люблю…

    -  Я тоже тебя люблю.

    Вот и все. Мы оба сказали правду. Наилучшую из правд - не всю.