|
А светят они ведь". Ей на это в ответ Телемах рассудительный молвил: "Этот вот странник! Остаться без дела едящему хлеб мой Я не позволю, хотя бы он прибыл сюда издалека!" Так он громко сказал. И осталось в ней слово бескрылым. 30 Сделала, как повелел он, и к женщинам двери замкнула. Вмиг поднялись Одиссей с блистательным сыном. Из зала Быстро горбатые стали щиты выносить они, шлемы, Острые копья. Светильник держа золотой, перед ними Свет кругом разливала прекрасный Паллада Афина. 35 Громко тогда Телемах к отцу своему обратился: "О мой отец! Я чудо великое вижу глазами! В зале нашем и стены кругом и глубокие ниши, Бревна еловые этих высоких столбов, переметов, - Все пред глазами сияет, как будто во время пожара! 40 Бог здесь какой-то внутри из владеющих небом широким!" Так, отвечая на это, сказал Одиссей многоумный: "Мысли свои удержи, молчи и не спрашивай больше! Так всегда у бессмертных богов, на Олимпе живущих. Вот что, однако: иди-ка ты спать, а я тут останусь. 45 Хочется мне испытать и служанок и мать твою также: В скорби своей обо многом меня она спрашивать станет". Так сказал Одиссей. Телемах, повинуясь, покинул Зал и, факелом путь освещая, направился в спальню, Где, когда приходил к нему сон, и всегда ночевал он. 50 Там он лег и теперь, дожидаясь божественной Эос. В зале столовом меж тем Одиссей богоравный остался И женихов истребленье обдумывал вместе с Афиной. Вышла меж тем Пенелопа из спальни своей, Артемиде Иль золотой Афродите подобная видом прекрасным. 55 Кресло близко к огню ей поставили. Было искусно Кресло обложено все серебром и слоновою костью. Мастер Икмалий сработал его. Он для ног и скамейку К креслу приделал. Густою овчиной оно покрывалось. В это кресло, придя, Пенелопа разумная села. 60 В зал служанки меж тем белорукие сверху спустились, Стали столы убирать, остатки обильные пищи, Кубки, откуда вино эти люди надменные пили. |
