– Как ты? – На вопрос было легко ответить… полчаса назад.

– Отлично, – пищу, коря себя за испытываемую неловкость, но еще больше за притворство. – Собиралась приготовить завтрак.

Снова пытаюсь встать… но безуспешно.

– Оливия остается, – заявляет Миллер, – продолжай.

– С момента, на котором мы остановились? – потрясенно переспрашивает Уильям, доводя тем самым мое замешательство до смятения.

– Все верно, – выдыхает Миллер, нащупывает мой затылок и начинает его энергично разминать. Лишь зря тратит время.

На проводе тишина, затем раздается странный звук. Судя по всему, Уильям неловко ерзает в рабочем кресле, прежде чем заговорить.

– Я не уверен…

– Она остается, – перебивает Миллер, а я готовлюсь к возражениям Уильяма… но их не следует.

– Харт, я каждый день подвергаю сомнению твои моральные принципы, – усмехается Уильям. Выходит язвительно, – но всегда полагался на твое благоразумие, какими бы чертовски безрассудными не были некоторые твои подвиги. Всегда знал, что ты в здравом уме и твердой памяти.

Я хочу вмешаться и попросить Уильяма перейти к делу. Если Миллер выходит из себя, можно забыть про здравомыслие. Он становиться необузданным, опрометчивым… совершенно неконтролируемым безумцем. Но так ли это? Я медленно поворачиваюсь в его руках, чтобы взглянуть на своего мужчину. Пронзительный взгляд синих глаз тут же обжигает мою кожу. Даже с бесстрастным выражением лица у него ангельский вид. Голова идет кругом, когда я пытаюсь понять, может ли быть правдой то, что говорит Уильям. Не верится. Возможно, Уильяму не приходилось видеть Миллера в ярости, в какую он впадал после знакомства со мной.

– Я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю и почему, – говорит Миллер медленно и лаконично. Он в курсе, о чем я думаю. – Я могу на мгновение выйти из себя, но только лишь на мгновение, – шепчет он так тихо, что вряд ли Уильям его слышит. И очень просто отвечает на другой вопрос, над которым я молча размышляла. – Мои действия всегда обоснованы и оправданы.

Уильям слышит эту часть. Догадываюсь, потому что он смеется.

– В какой вселенной, Харт?

– В моей, – он возвращает внимание обратно к телефону и сжимает меня еще крепче, – теперь и в твоей тоже, Андерсон.

Звучит загадочно. Я не понимаю его, но страх, карабкающийся вверх по позвоночнику, и наступившая жуткая тишина подсказывают, что следует поостеречься. Зачем я пришла сюда? Почему не направилась прямиком на кухню, чтобы перекусить. С утра я была голодна. Но не сейчас. Теперь голод сменяется тревогой.

– Твоя вселенная никогда  не станет моей, – в тоне Уильяма слышится едва сдерживаемый гнев, – никогда.

Мне нужно уйти. Это может стать одним из тех случаев, когда их миры сталкиваются, а я не хочу оказаться где нибудь поблизости, когда это произойдет. Атлантический океан между ними – отличная преграда для физического столкновения, но интонации Уильяма, его слова и содрогающееся тело Миллера подо мной ничего хорошего не предвещают.

– Я хочу уйти, – говорю и безуспешно пытаюсь оторвать руку Миллера от живота.

– Оставайся на месте, Оливия. – Попытки освободиться не увенчались успехом, а излишнее упрямство Миллера, из за которого я должна у него под боком наблюдать неприятную сцену, приводят к открытому неповиновению с моей стороны.

– Дай. Мне. Уйти. – Челюсть пульсирует от боли. Я сверлю правильные черты его лица сердитым взглядом. И удивляюсь, когда меня незамедлительно отпускают. Поспешно встаю, не зная как лучше поступить: вылететь пулей или уйти спокойно. Поэтому начинаю отряхивать несуществующую одежду, обдумывая затруднительное положение.