7:45

Роман Полански выходит на задний двор дома в Голливуд-Хиллз с роскошным видом на Лос-Анджелес, доступным только для самых успешных резидентов. Спросонья на голове крошечного режиссера бардак, на плечах — шелковый халат, в одной руке — пустая кофейная чашка, в другой — френч-пресс. Пока он лениво идет по мокрому газону, его шлепанцы хлопают по голым пяткам — хлоп-хлоп.

Следом за ним нетерпеливо семенит Доктор Сапирштейн, крохотный йоркширский терьер его жены, названный в честь зловещего педиатра из «Ребенка Розмари», сыгранного Ральфом Беллами. Позже в этом же году, когда Шэрон уедет на съемки в Монреаль, старый друг и гость Романа Войтех Фрайковски случайно переедет Доктора Сапирштейна автомобилем, сдавая назад на подъездной дороге. После Войтех застанет Романа в кабинете, за работой над сценарием его следующего фильма «День дельфина».

— Роман, — робко сказал он. Полански обернулся в кресле, и Войтех признался: — Кажется, я только что случайно убил пса Шэрон.

Лицо Романа исказила гримаса, как у плохого актера в немом кино.

— Ты убил Доктора Сапирштейна! — Он вскочил с кресла и рванул за другом, причитая в паническом ужасе: — Боже мой, что же ты натворил?

Выйдя во двор, он увидел крохотный комок шерсти на парковке прямо перед домом. Схватился за голову и заходил кругами, причитая по-польски:

— Боже мой, что же ты натворил? Что же ты натворил?

Войтеху было жаль, но такой бурной реакции от Романа он не ожидал.

— Извини, это случайно вышло, — сказал он по-польски.

Роман резко обернулся к нему.

— Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты, мать твою, жизнь мне сломал! Она любит этого пса!

— Не переживай, — уверил его Войтех, — я ей скажу, что это я виноват.

— Нет, не скажешь! Она тебя никогда не простит! — заорал Роман и попытался объяснить польскому другу кое-что об американцах: — Ты разве не понимаешь — она американка! Американцы любят своих ебучих собак больше, чем ебучих детей! С тем же успехом ты мог столкнуть с лестницы ее ребенка!

Шэрон так и не узнала, что на самом деле случилось с Доктором Сапирштейном. Чтобы спасти своего друга от гнева и презрения дочери техасского вояки, Роман сказал Шэрон, что Доктор Сапирштейн убежал и, видимо, заблудился или нарвался на койота. На съемках в Монреале Шэрон, лежа в одиночестве в номере отеля, проплакала всю ночь.

Роман опускает поршень френч-пресса — ноль внимания на пса.

Этим утром он не в настроении; у него похмелье, как и у соседа Рика Далтона (с которым он незнаком). Но, в отличие от Рика, он не ушел в запой на всю ночь в одиночестве. Прошлой ночью он и Шэрон вместе с друзьями Джеем Сибрингом, Мишель Филлипс и Касс Эллиот были на вечеринке у Хью Хефнера в особняке «Плейбой». Затем около трех ночи отправились куда-то еще, чтобы перекусить отвратительными чили-бургерами среди подозрительных лос-анджелесских типов (мексиканцев с типичными уличными прикидами и кричаще размалеванными машинами бок о бок с белыми быками-байкерами на шумных мотоциклах). В Европе они завершили бы вечер дорогим коньяком и кубинскими сигарами или спустились бы в винный погребок за двадцатилетним бордо. Но эти инфантильные американцы уверены, что заканчивать вечер маслянистыми чили-бургерами и кока-колой — это клево. Более того, Роман был практически уверен, что эти истекающие жиром бургеры на самом деле никто не любит. Он знал, что их не любит Шэрон, хотя она никогда в этом и не признается. Но, разумеется, все вели себя так, будто то были лучшие мгновения их жизни. Шэрон даже пыталась заказать гамбургер без чили, но Джей и слышать ничего не желал. Так что Шэрон поддалась давлению общества. «Ладно, ладно, ладно, — сказала она продавцу в бумажной шляпе за стойкой.