— Я спрашиваю не о сюжете целиком, — подчеркивает девочка. Пробует другой заход: — В чем завязка?

Книга называется «На диком жеребце», и написал ее Марвин X. Альберт — он же написал неплохую книжку про войны с апачами, «Восстание апачей», которая нравилась Рику и из которой получилось довольно посредственное кино с Джеймсом Гарнером и Сидни Пуатье, «Дуэль в Диабло». Теперь Рик ненадолго задумывается о сюжете этой книги, выстраивает факты в правильном порядке, затем пересказывает их девочке.

— Ну, это про парня, который объезжал мустангов. И про историю его жизни. Зовут его Том Бризи. Но все называют его просто Изи-Бризи.

И вот когда Изи-Бризи было двадцать с лишним и он был молодой и красивый, мог объездить любого коня, какого ни подай. Тогда он… э-э, просто мог, и все тут. Понимаешь, о чем я?

— Ага, — отвечает она. — У него был дар объезжать лошадей.

— Во-во, точно. У него был дар. Короче говоря, вот ему уже под сороковник, и он неудачно падает… Он не покалечился, ничего такого, но ноги слушаются его уже не так, как раньше. Теперь у него проблемы со спиной, каких никогда не было. Теперь он мучается от боли чаще прежнего…

— Ничего себе, — перебивает она, — похоже, хороший роман.

— Да неплохой, — вроде бы согласен он.

— Ты сейчас где? — спрашивает она.

— Где-то на середине, — отвечает он.

— И что сейчас происходит с Изи-Бризи?

Рик читает бульварные вестерны с двенадцати лет. И с тех пор как стал актером, только этим и занимается между дублями и в трейлере, пока ждет, когда его вызовет на площадку помреж. Иногда он прослаивает их детективами, триллерами или приключениями на Второй мировой, но возвращается всегда к вестернам. Хоть они ему и нравятся, на самом деле он их не запоминает. Запоминает имена авторов, которые ему нравятся, — вроде вышеупомянутого Альберта, Элмора Леонарда, Т. В. Олсена, Ральфа Хейса, — но не названия книг. Если учесть, что эти названия ни о чем не говорят — «Техасец», «Гринго», «Беззаконник», «Засада», «Два ствола для Техаса», — его вполне можно понять. Но за все годы, сколько он сидел на площадках и читал вестерны, хоть его и могли спросить, что он читает, еще никто не просил пересказать сюжет. Об этом Рик никогда не задумывался, но теперь как бы понимает, что чтение вестернов — одно из самых одиноких его занятий. Так что он не привык формулировать по чужой просьбе, что сейчас происходит в книге.

Но ради нее старается изо всех сил.

— Ну, он уже не в лучшей форме. — Уточняя: — На самом деле далеко не в лучшей. И он смиряется… — Рик подыскивает слово, подходящее для дилеммы Изи-Бризи, — с тем, что с каждым днем становится… э-э… всё… э-э… — Он открывает рот, чтобы сказать «никчемнее», но изо рта вырывается только громкий всхлип.

Всхлип застает врасплох Рика и привлекает внимание Мирабеллы. Он снова открывает рот, чтобы сказать «никчемнее», но слово застревает в горле. С третьей попытки он выдавливает «никчемнее», после чего по щетинистым щекам проливается поток слез, а сам он сгибается пополам.

«Ну отлично, — думает он, — что, теперь я рыдаю перед детьми из-за своей просранной жизни? Твою ж мать, я превратился в дядю Дэйва».

Мирабелла как можно быстрее вскакивает со стула и оказывается на коленях у ног Рика, поглаживает ему правое колено, чтобы успокоить. С силой вытирая слезы с глаз, от стыда и презрения к себе, он посмеивается, чтобы показать малышке, что он в порядке.