На экране «Брюина» в сцену вбегает Шэрон в роли

Фрейи Карлсон, с бутылкой шампанского в руке, и вопит имя персонажа своего напарника: «Мистер Хелм, мистер Хелм, мистер Хелм!» Когда Дин оборачивается, она пятится, спотыкается о его чемодан с фотоаппаратом и приземляется ровно на задницу.

Вся дневная аудитория «Брюина» хохочет от души. «Вау! Приятно», — думает она. Даже оборачивается посмотреть на улыбки на их лицах. Если бы она могла, лично бы пожала им всем руки и поблагодарила каждого. Когда она снова поворачивается к экрану, на прелестном личике — довольная улыбка до ушей. «Правильно я зашла», — думает она. Расстегивает белые сапожки гоу-гоу, высвобождает голые ноги, забрасывает на спинку кресла перед собой и откидывается, чтобы насладиться сеансом.

Глава пятнадцатая

«Ты прирожденный Эдмунд»

Актер Рик Далтон в костюме Калеба Декото и режиссер Сэм Уонамейкер сидят на складных стульях на площадке «Лансера» и обсуждают героя Далтона.

— Я хочу, чтобы ты представил себе гремучую змею, — говорит Сэм. — По-моему, твое тотемное животное — гремучая змея.

Обычно режиссеры телесериалов так заняты графиком, что не успевают побеседовать о духовных животных. Но Сэм — из серьезных режиссеров в духе британского театра. И раз его настолько воодушевляет талант Рика, то Рик, пожалуй, не против отвечать в том же духе.

— Какое совпадение, — врет он. — Я как раз подыскивал для Калеба тотемное животное.

— Ну, бери змею, не ошибешься, — говорит Сэм, потом показывает на звезду «Лансера» Джима Стейси, который сидит на другом конце площадки с Труди Фрейзер на коленях — маленькой актрисой, играющей Мирабеллу Лансер. — А его представляй себе мангустом. Это дуэль. Сегодня снимем сцену с вами двумя. И я хочу, чтобы все было в глазах.

«Чтобы все было в глазах? Это еще какого хрена значит?» — думает Рик. И поэтому задумчиво повторяет вслух:

— Чтобы все было в глазах.

— Помнишь, как я раньше говорил об «Ангелах Ада»? — напоминает Сэм.

Рик кивает.

— Представь себе, что ты на здоровенном чоппере, — Сэм снова показывает на Стейси в его красной рубашке с оборками, стоящего на другом конце площадки, — а этот парень хочет вступить в твою банду.

И ты устроишь ему точно такое же испытание, какое устраивает главарь Ангелов Ада.

— Понимаю, — говорит Рик. — То есть лошади — почти как мотоциклы?

— Так и есть, — соглашается Сэм. — Мотоциклы своего времени.

— Ясно, — кивает Рик.

— И твоя банда — это банда байкеров.

— Ясно, — кивая.

— И они захватили этот городок точно так же, как мотобанда захватывает городок и запугивает всех до усрачки, — говорит Сэм.

Хоть Джим Стейси сидит далеко и слышать их не может, Рик придвигается к Сэму поближе и доверительно спрашивает:

— А Стейси правда хотел усы?

Сэм со смехом отвечает:

— Уж можешь поверить, словами не пересказать, как я сражался из-за этих чертовых усов. Он так хотел, чтобы у Джонни Мадрида были усы. Для него они и являлись персонажем. Понимаешь, Стейси, как и Мадрид, — бунтарь. Но не какой-нибудь мрачный бунтарь в духе Актерской студии. А бунтарь в стиле «рано или поздно он точно сядет», — подстрекает Сэм. — И да, конечно же, он хочет сняться в этом сериале. Но не хочет быть как Даг Макклёр или Майкл Лэнд он.