Клаве бы промолчать, но у болтливых женщин язык работает, опережая рассудок. Тем более, перспективное место работы Федора настолько обрадовало её, что она видела все вокруг себя в розовом цвете. Да и зачем ей таиться от сослуживца супруга, что криминального в том, что она честно скажет чистую правду?

– Вряд ли вам удастся его найти – Федя работает водителем инкассаторской машины. Лучше скажите, где найти вас?

– Позже сам перезвоню… Извините за беспокойство.

Положив трубку, Кариес глубоко вздохнул и вытер с угреватого лба обильный пот. Нелегко давались ему «интеллигентные» переговоры, не привык бандит к вежливостям и извинениям, значительно легче выдать: телка, кликни мужика, базар есть. Но, как любит говорить ученый стоматолог, превратившийся в главаря банды, с волками жить – по волчьи выть…

Известие о перспективном месте службы бывшего офицера обрадовало Кариеса. Все же, Лягаш далеко смотрел, вербуя начальника охраны банка, будто знал – пригодится для очередной «акции». Позавидуешь стоматологу! Когда его повяжут или замочат и Кариес возглавит группировку, ему пригодится опыт босса.

В том, что именно он станет во главе банды, нынешний телохранитель ни на минуту не сомневался. Больше просто некому – не Фомке же командовать, пучеглазому выродку какого то профессора.

В одинадцать вечера – повторный звонок. На этот раз ответил высокий мужской голос, переполненный самодовольством и самоутверждением.

– Слушаю.

Смягчать хрипы в пропитой глотке, изощряться в приторных вежливостях нет необходимости. Шестерка должна знать свое место, если позабыл – показать. При необходимости – плеткой или палкой.

– Здорово, дружан… Узнаешь?

Поспелов, конечно, не узнал, да и как он мог узнать, когда ни разу не видел лягашского телохранителя, не разговаривал с ним. Но одно единственное словечко – «дружан» больно ударило по нервам и они завибрирвали.

– Не… узнаю.

– Базар не для телефона. Нужно встретиться… Не штормуй, кореш, не замочу и не пошлю под молотки. Цынкани, когда свободен?

Поспелов буквально окаменел, язык будто приклеился к небу. Клавка испуганно заглядывала в посеревшее лицо мужа, спросить вслух не решалась – ограничивалась вопросительными жестами.

– Чего молчишь, кореш? Сбрендил со страху? Завтра в три дня подруливай к метро «Кузьминки». Буду ожидать. Гляди только, не скурвься – залетишь на беспредел…

Короткие гудки прозвучали поминальной молитвой.

Кариес неспроста назначил время встречи после обеда – в девять утра он приехал в военный городок и устроился под навесом коммерческого кафе напротив дома Поспелова. Замысел – простой и сложный, одновременно: если мужик скурвился – ночью в уголовку не побежит, подождет до утра, а утром посланец Лягаша его прихватит.

Телохранитель гордился своей смекалкой, позабыв о том, что существует телефон.

Но Поспелов не собирался звонить и докладывать о появлении бандитского «представителя», его мучил страх: поселился в каждой клетке тела, заполнил мозги. Всю ночь Федор не спал – бродил по квартире, поникший, сумрачный, потерявший недавнее самодовольство.

Клава тоже не спала – ходила за мужем.

– Что случилось, Феденька? Кто тебя так напугал?

– Отстань, – мучительно морщась, бросал Федор. – Не до тебя…

Утром жена послала Поспелова в булочную за хлебом. С вечера осталась половина батона, можно было бы и не посылать, но женщина надеялась – развеется супруг, успокоится.