В ноябре 1972 года Серхио и Лус Элена прилетели в Гонконг с таким чувством, словно вырвались из лап смерти. Это был конец бегства, или, по крайней мере, так им казалось, потому что в течение всего долгого путешествия они постоянно оборачивались в полной уверенности, что множество безликих опасностей подстерегает их на каждом шагу. Они не могли поверить, что все получилось так, как они планировали. Серхио совершенно необъяснимым образом улетел без проблем из Колумбии, моряк торгового флота Атилио Сан Хуан каким-то чудом прошел паспортный контроль в Международном аэропорту Мехико, разочарованный революционер Серхио Кабрера свободно взял такси, и никто его не преследовал. Серхио поселился в отеле под названием «Севилья» на улице Букарели, весь день перебирал книги у букинистов на улице Донселес, вечером посмотрел в ветхом кинотеатре «Последнее танго в Париже». А на следующий день без всякой записи явился в посольство Китайской Народной Республики.

– Меня зовут Ли Чжи Цян, – сказал он. – Мой код 02911730. Мне нужно связаться с Военным комиссариатом партии.

– Вы сын специалиста Кабреры, – ответили ему. – Он заходил.

Так Серхио узнал, что его отец проделал путь, который теперь предстояло проделать ему самому, и, наверное, несмотря на свои убеждения, уже заселился в отель «Дружба». Служащий заверил, что посольство с радостью организует им дорогу до Пекина через Гонконг. «Насколько мы понимаем, ваша матушка полетит с вами. Насколько мы понимаем, она скоро прибудет в Мехико». Серхио кивнул, но у него осталось неудобное, как неудачный шов в воротничке рубашки, ощущение, что посольство знает о его жизни больше, чем он сам.

За долгий перелет до Гонконга Лус Элена рассказала, какие события произошли с тех пор, как они с Серхио расстались в доме дона Эмилио. Выполняя обещанное, она забрала детей командиров из сиротского приюта и до слез растрогалась, когда они бросились ей на шею. Ей стоило больших усилий оставить их на конспиративной квартире городской ячейки, незнакомым людям, без всяких гарантий, что о них хорошо позаботятся, но Марианелла взяла на себя труд донести тревогу матери до нужных ушей. Это тоже удалось сделать через Гильермо, чья сеть контактов продолжала работать, хотя сам он уже начал жить вне герильи. Они с Марианеллой переехали в Попаян. Марианелла нашла новый заработок: архитектурные чертежи. Брат Гильермо, инженер, без особых иллюзий дал ей пробное задание, просто из родственных чувств. Но Марианелла внезапно продемонстрировала такой чертежный талант, что сама удивилась не меньше остальных. Все вроде бы налаживалось.

Офицер паспортного контроля на китайской границе долго листал паспорт Серхио, точнее, моряка торгового флота Атилио Сан Хуана, а потом сказал: «Это останется здесь». Серхио попытался протестовать, но его китайский, выученный в Пекине, ни на что не годился в Гуанчжоу. Разом вернулись страх, тревога, паранойя. Несмотря на содействие переводчика, паспорт не пересек границу, так и остался лежать конфискованный, словно глупая метафора запутанной жизни Серхио. Это было необъяснимо: китайские власти и так знали, что паспорт поддельный, иначе они не разрешили бы въезд человеку, чье имя не совпадало с военным кодом. Серхио возненавидел Атилио Сан Хуана, точнее, стал ему завидовать черной завистью, которую легко спутать с ненавистью. Он тоже хотел бы быть моряком торгового флота, без прошлого, без угрызений совести, без проблем, хозяином своего будущего, хорошо спящим по ночам. Для Серхио ночи были сплошной мукой: он часто просыпался с ощущением, что он в западне, хотя раньше такого не случалось, и сердце в темноте начинало колотиться так быстро, что приходилось срочно включать свет. Он вспоминал рассказ По, где каталептика хоронят заживо, и сам себя стыдился. Ни с кем этим не делился, не желая, чтобы люди думали, будто он боится темноты, как ребенок, а другими словами объяснить свое состояние не мог.