|
Толпа ринулась по улице, сметая зазевавшихся прохожих, и столкнулась с деповцами и гнчакистами. Схватки не произошло, поскольку перепуганные амбалы позорно бежали с поля брани. И, вероятно, не следовало стрелять в них, но артиллеристы не удержались: послали вдогонку из винтовок несколько пуль. Троих убили наповал, нескольких ранили. Затем, когда черносотенцы с воплями скрылись, а артиллеристы вновь вернулись на казарменный двор, к месту побоища прискакал пристав Тонакевич и с ним полицейские. Троих убитых, среди которых оказался и Реза-амбал, увезли в госпиталь, раненых — тоже. И на улицу, где только что гремели выстрелы и разносились дикие вопли, легла зловещая тишина…
Не прошло и часа, как о свершившемся доложили начальнику области. — Только этого мне не хватало! — рассердился он. — Солдаты расстреляли мирную демонстрацию. Персы теперь взвоют, начнут писать петиции, дело дойдёт до туркестанского губернатора. Чёрт знает что творится! Запомните, Куколь, убил амбалов кто-то ещё, но только не солдаты! — Армяне, ваше превосходительство, — быстро сообразил начальник уезда. — Армяне, ей-богу! Кому как ни им враждовать с персами! Они и убили, пользуясь заварухой! — Хорошо. Так и объяви персам, чтобы на артиллеристов подозрений не пало. Поздно вечером Куколь-Яснопольский с полицейскими появился в персидских кварталах. Персы, ходившие к артиллеристам, тотчас окружили его. — Начальник! — гневно заявил чернобородый амбал, растолкав всех и приблизившись к полицейским. — Твои солдаты кровью нам заплатят за смерть Реза-амбала и других! Клянусь, я не успокоюсь, пока вот этим не вспорю им животы! — Он потряс над головой кинжалом и хотел говорить дальше, но начальник уезда, налившись гневом, закричал: — Амбалы, побойтесь бога! О каких солдатах вы говорите?! Персы застрелены армянскими мечеными пулями! Толпа сразу притихла. Куколь, поняв, что своего добился, повторил ещё раз «убили армяне» и уехал. — Спасибо, начальник! — прокричал ему вслед амбал. — Ты открыл нам глаза! Эй, друзья, поднимайте всех на ноги!.. Ночью к Нестерову постучали. Стук был торопливый и настойчивый. Нестеров встал с кровати и выглянул в окно. На дороге, в свете луны, он различил фаэтон и людские силуэты. «Какой-то фаэтон, женщины какие-то!» — подумал с недоумением. Но надо было выйти и узнать, что происходит, и Нестеров вышел со двора. — Ванечка, это мы! — торопливо заговорила Аризель, припав к его щеке. — Мы с Ксаной к тебе… Беда, Ванечка: персы всю Нефтоновскую окружили! — Идёмте в дом, Ксана, отпусти фаэтонщика… — Ни в коем случае, Ваня! — возразила Стабровская. — Надо что-то предпринимать… Фаэтон нам дал Арам. Сказал, чтобы мы ехали к тебе! Нестеров ввёл женщин в комнату, зажег лампу. Аризель убавила фитиль, чтобы было не так светло, проговорила со страхом: — Страшно представить… Все персидские кварталы поднялись. Персы с ножами и палками. Арбы погнали к железной дороге. Там нагружают в них камни… На рассвете нападут на армян. Арам послал к тебе, Ванечка. «Поезжай, говорит, к Нестерову, там у него день или два побудешь, пока резня кончится. А Ване скажи, что беда на армян надвигается, пусть поможет». — Из-за чего всполошились персы? — спросил Нестеров, снимая с Аризель плащ. — Не знаю, Ванечка, но они всегда на наших армянах отыгрываются. Чуть чего, сразу у них армяне виноваты, — недоумённо отвечала Аризель. — Не в этом дело, — возразила Стабровская. — Вчера же столкновение было. |
