— Охо, приятель, — Ораз-сердар сразу понял всю сложность, в которой оказался его подчиненный — Если так, как вы говорите, то тут самый крупный шантаж. Вас шантажирует кто-то. Вы уверены что это письмо написано вашим тестем?

— Да, господин майор. Я знаю его почерк, да и слог его. К тому же он просит сообщить мой счет в банке для пересылки денег.

— Может быть, ваш тесть свихнулся? Такое тоже бывает, хотя и редко.

— Может быть, господин майор. Он пишет, что получил от меня телеграмму и поздравляет меня с сыном… Даже имя у сына есть…

— Надо поскорее выяснить, в чем дело, и непременно, — посоветовал Ораз-сердар.

— Но как, господин майор? — спросил Черкезхан.

— Если я сообщу ему, что Галия уехала еще год назад, к никакого сына у меня нет… И если, действительно, она не добралась до Петербурга или Казани, тогда что? Мустафа-бек бросит все свои дела и приедет сюда, чтобы найти ее. А где он ее найдет? И где я ее найду ему?

— Послушайте, штабс-капитан, а вы не допускаете такую мысль: скажем, ваша Галия из Асхабада не уехала, а живет здесь, прячась от вас? Родила сына, и, чтобы не огорчать своего отца, Мустафу, о вашей размолвке ему ничего не сообщает.

— Господин, майор, сын, судя по письму, родился 24 января, а я был с ней последний раз в начале февраля прошлого года. Не могла же она носить в себе ребенка двенадцать месяцев?

Ораз-сердар многозначительно хмыкнул: довод привел Черкез неопровержимый.

— Черкезхан, — уже насмешливо заговорил Ораз-сердар. — А может, после того, как она ушла от вас, нашелся джигит и постарался сделать ее матерью? Дело прошлое, Черкезхан, но с полгода назад официант из ресторана «Омон" говорил мне, что видел вашу жену в отдельной кабине ресторана с поэтом Кацем. Тогда он служил в газете «Асхабад>. Наверное, есть смысл заглянуть к нему?

Черкезхан быстро вышел из-за стола:

— Господин майор, но где найти его? Где живет он?

— Неужели вы хотите, чтобы я еще искал вам его адрес? — возмутился Ораз-сердар. — Зайдите в любую редакцию и вам скажут.

— Господин майор, прошу вас, освободите меня сегодня от службы.

— Идите, идите, штабс-капитан…

Не далее как через час штабс-капитан Каюмов, потрясая пистолетом, ходил по комнате Зиновия Ка-ца, и сам поэт стоял на коленях и лепетал в оправдание:

— Господин офицер, даю вам честное слово! Говорю все, как было. Не было у меня с госпожей Каюмо-вой ничего. Я только завел ее в кабину и заказал шампанское, как появился какой-то мусульманин, пристыдил ее, и Галия оставила меня.

— Кто этот мусульманин?

— Родственник ее, господин офицер.

— Ты узнаешь этого родственника, если покажу?

— Не знаю, господин офицер. Я тогда сильно испугался. Даже не запомнил его лицо.

— Ладно, сейчас мы выясним, — пообещал Черкезхан. — Сиди, господин поэт, дома и никуда не уходи: я сейчас привезу одного родственника.

Черкезхан с мыслями о Ратхе выскочил со двора и почти бегом отправился домой. Войдя к себе во двор, он крикнул кучеру, чтобы запрягал лошадей, и заглянул в комнату братьев. Оба были дома. Ратх еще месяц назад был прощен, но выходить со двора ему не разрешалось. Аман, вот уже больше месяца выступавший в цирке с Никифором, лег поздно, только что проснулся.

— Ратх, — строго сказал Черкезхан, посмотрев сначала на Амана, затем на младшего. — Поедешь со мной… В одно место… Собирайся, я жду тебя у ворот.