|
Обо всем, что творилось в родном доме, ему рассказывал Аман, с которым он виделся чуть ли не каждый день. Аман же приносил ему пищу. А вообще-то Ратх с Никифором готовили сами обед. Аман в скачках сегодня тоже не участвовал, но по другой причине. Еще неделю назад он отправился в Джунейд к чабанам, а на самом деле навестить Галию. Вспомнив об отъезде брата, Ратх тотчас подумал о Тамаре. В день, когда Аман собирался в пески, Ратх попросил: «Аман, будешь у чабанов, возьми у них три каракульских шкурки». — «Зачем тебе?»— «Я подарю Тамаре». Аман внимательно посмотрел на него и сказал: «Да ты, как я вижу, любишь ее крепко. Ладно, привезу. Но я на твоем месте умыкнул бы ее». — «Брось, Аман, зто тебе не Галия!» — На том братья и распрощались.
Мысли о Тамаре не давали Ратху покоя: почему она так долго не возвращается из Кизыл-Арвата? Обещала вернуться в сентябре, а шел уже октябрь… После шестого старта генерал и его приближенные удалились с трибуны. В кресло Уссаковского сел начальник уезда Куколь-Яснопольский, а место губернаторского гостя занял Каюм-сердар. Скачки продолжались. Было еще несколько заездов. Но вот и последний подошел к концу. Начальник уезда вручил приз победителю, оркестр сыграл марш и публика рекой потекла к воротам. Ратх, стоя на скамье и поджидая пока схлынет толпа, вдруг увидел Нестерова. В сером костюме и соломенной шляпе, он шел под руку с Аризель. За ними — Ксения, Арам и Андрюша. Ратх побежал по скамейке, затем спрыгнул наземь и, пробиваясь сквозь толпу, догнал их у самых ворот. — Иван Николаевич! — окликнул он. Нестеров оглянулся. — А, вот ты где! А я тебя потерял из виду. Ну, здравствуй. — С приездом, Иван Николаевич, — сказал Ратх и подал всем руку. Тихонько пошли к обочине, где стояли фаэтоны и один дилижанс. — Почему не участвовал в скачках? — спросил Нестеров. — Что-то не слышал твоей фамилии. — Ай, поругался со своими, — махнул рукой. — Что ж, если поругался, то и на коня обиделся? Или седло тесным стало? — Двор тесным стал. Отец прогнал со двора… За то, что был на похоронах Людвига. — Боже правый, — возмутилась Ксения. — Ему-то что плохого сделал Людвиг? — Ему-то и сделал, — сказал Нестеров. — Разве ты забыла, Ксана, что отец джигита — аульный арчин. — Ах, да… — Сегодня арчин — завтра царский полковник, — добавил Асриянц. Аризель с сожалением посмотрела на Ратха и перевела взгляд на Нестерова: — Ванечка, но где же он живет, если его прогнали из дому? — Законный вопрос, — согласился Нестеров. — Есть у тебя квартира, Ратх? Где ночуешь? — Здесь, на конюшне, — отозвался он. Все засмеялись. Аризель удивленно раскрыла глаза: — Прямо на конюшне? — На сене. Нестеров сделался строже, в глазах у него появилась озабоченность. — Пойдем с нами, что-нибудь придумаем насчет жилья… К воротам подкатило несколько фаэтонов. Асриянц бросился к кучеру последнего и занял коляску. — Ксана, иди скорей! Ваня, а ты садись с сестренкой во вторую! — распорядился он. — Ладно, Арам, поезжайте, — отозвался Нестеров. — Мы пешочком пройдемся. Погода благодать — прогуляемся! — Тогда я жду тебя вечером, как договорились! — напомнил Арам, усаживая рядом с собой Ксению. Кучер взмахнул вожжами, и фаэтон покатил в сторону города. |
