— А чё тут хитрого, Иван Николаевич? Навалимся всем скопом, раздавим царскую машину, соберем учредительное собрание, выберем свое правительство — и заживем по-новому. Конечно, это на первый случай. А потом уж законы свои придумаем, пролетарские,

— В обших чертах так, — согласился Нестеров. — Не зря тебя учил отец. А теперь такой вопрос: Вот сломаем мы, как ты выразился, раздавим царскую машину, соберем учредительное собрание… А какое правительство выберем? Из какого сословия?

— Из рабочего, конечно, — с готовностью ответил Андрюша.

— Так, — сказал Нестеров, хмурясь. — А как ты изберешь правительство только из рабочих, если революцию делают все: и рабочие, и чиновники, и буржуи мелкие? Не позволят ведь они, а? Не позволят ни за что. Разве буржуи согласятся, чтобы командовали над ними рабочие? Нет, не согласятся… Вот с этого, друзья мои, и начинается суть сложной марксистской науки. А сложность ее заключается в том, что без буржуев, чиновничества и прочего мелкого люда рабочим не справиться с царской властью. А если вместе завоюем революцию, то и власть все вместе делить будем. А как же быть с диктатурой пролетариата?

Андрюша внимательно посмотрел на Нестерова, затем на Ратха. Тот сидел молча, внимательно вслушиваясь в разговор. Нестеров вновь усмехнулся и пояснил!

— Сейчас мы вели разговор о буржуазно-демократической революции. В ней побеждает все общество в целом, но суть остается буржуазной. То есть, по-марксистски, программа минимум. Понял, Ратх?

— Немного понял. Только не понятно: если туркмены будут участвовать со всеми вместе, революция тоже будет буржуазной?

— Да, Ратх. Все равно она будет буржуазной. До тех пор пока не выполним программу «максимум». Сейчас я вам расскажу о ней. Программа эта выражается в том, что пролетариат, приняв участие в революции буржуазной, затем свергнет власть победившей буржуазии. Но спрашивается, как победить буржуев, если их, скажем, в Асхабаде втрое больше, чем рабочих? Вот на этот вопрос дает четкий ответ в своей книжке Владимир Ленин. Он говорит, что освобождение рабочих может быть делом только самих рабочих. Мы должны сплотить миллионы трудящихся в армию рабочего класса — вот задача.

— Можно посмотреть книжку? — попросил Ратх.

— Не только можно, но и нужно, — отозвался Нестеров и отдал ему книгу. — Вечером почитаешь… А сейчас, друзья мои, слушайте меня внимательно. На послезавтра намечается сходка в балке, возле Анау. Большая сходка. Только одних солдат ожидается до трехсот человек. Тебе, Андрюша, такое задание. Вахнин готовит паровоз и четыре вагона, чтобы переправить на место сходки деповцев: будешь связным между мной и Вахниным. А ты, Ратх, пойдешь к солдатам железнодорожного батальона, я дам записку, разыщешь Мет-ревели и покажешь им место сходки. Знаешь, где ветряная мельница?

— Знаю, Иван Николаевич. Я бывал там не один раз.

— Вот и хорошо. Левее ветряной мельницы — овраг. Приведешь туда солдат…

Аризель все это время, пока Нестеров беседовал с юношами, смотрела на него полными удивления глазами. Только что он казался ей таким простым и понятным, и вот опять предстал до невозможности сложным…

* * *

Генерал Уссаковский после отъезда Остен-Дризена несколько дней не появлялся в штабе: отдыхал после крайне напряженных ухаживаний за капризным и опасным гостем. Напоследок пришлось выехать с ним в Геок-Тепе. Там Махтумкули-хан повел Остен-Дризена в конюшню и предоставил ему возможность выбрать себе ахалтекинского скакуна. Чиновник особых поручений облюбовал каракового жеребца.