— Ратх, ты когда в последний раз видел Тамару? — спросил Нестеров, беря под руку Аризель и выходя на пешеходную тропу, протянувшуюся к городу через пустырь.

— В июле еще видел, — ответил Ратх.

— Ходил к ней в тюрьму или встречался с ней еще до того, как их посадили?

— В какую тюрьму? — не понял Ратх. Нестеров посмотрел на Андрюшу и спросил;

— Батрачок, ты что, не рассказал джигиту о кизыл-арватском деле?

— Иван Николаевич, да я тоже, как и вы, не видел Ратха все лето. Я же говорил вам, что неделю назад как приехал в Асхабад.

— Посадили Тамару, — произнес задумчиво Нестеров. — И не только ее. Почти вся организация эсдеков Кизыл-Арвата в тюрьме.

— Да Тамара сама виновата, — запальчиво сказал Андрюша. — Когда хоронили слесаря Моргунова, она налетела на полицмейстера: «Катись, говорит, отсюда, фараон проклятый! Вы, говорит, в Асхабаде, на похоронах Стабровского держали нас под штыками, и здесь не даете как следует похоронить боевого нашего товарища». Полицмейстер пригрозил ей, а ночью пришли с обыском и арестовали.

— Ты разве не мог ее выручить? — огорченно спросил Ратх. — Ты же рядом с ней был?

— Да я скрылся вовремя! — закипятился Андрюша. — Иначе бы и меня взяли. Там же целое дело было. — Ратх, Тамару арестовали не за этот случай, — пояснил Нестеров. — Все гораздо сложнее. Батраков получил из Баку решение нашего третьего съезда о курсом на вооруженное восстание. Кизыларватцы начали готовить бомбы и самопалы. Все шло хорошо, но сплоховал Моргунов. Зашел в трактир с бомбой в кармане. Пока пил пиво, бомба прямо в кармане у него взорвалась. Так, Андрюша, я говорю?

— Да, Иван Николаевич, прямо в кармане, — подтвердил Андрей. — Моргунов погиб и полицейские сразу бросились к нему на квартиру. Произвели обыск. Нашли ведомость по уплате взносов за последние два месяца. По этой ведомости узнали фамилии всех ки-зыларватских эсдеков. Тамару арестовали самой последней, за оскорбление личности. В списках ее фамилии не было: она же у нас здесь, в Асхабаде, значится. А когда сделали у нее дома обыск, то нашли письма от Стабровского…

Разговаривая, незаметно дошли до рабочей слободки, где жила тетка Нестерова. Андрюша мгновенно перелез через забор, открыл изнутри калитку, и все вошли во двор. Хозяйка, тетя Даша, не заметила прихода гостей. Услышала, когда они поднялись на веранду, и вышла из комнаты.

— Ух, ты, боже мой! Сколько тут вас, а я заспалась нынче… Жары-то меньше стало, вот и тянет на сон. Да и воскресенье, опять же, Ваня, вы располагайтесь пока, а я что-нибудь приготовлю.

— Тетя Даша, проводи ребят под душ, пусть охладятся, — попросил Нестеров.

— Это можно, — охотно отозвалась хозяйка. — В баке вода теплая. Нагрелась за день. Пойдемте, хлопцы, — повела она ребят в угол двора, к душевой.

Нестеров ввел Аризель в комнату. Она оглядела с порога небогатую обстановку: стол, кровать, этажерку с книгами, и улыбнулась:

— Ну, рассказывай, Ванечка…

— О чем, Ариль?

— О чем вы говорили, когда катались по Москва-реке?

— О, святая наивность! — захохотал он и, обняв Аризель, закружил ее по комнате. Не отпуская, сел на кровать и заговорил с нежностью:

— Ариль, милая моя, ну о чем я мог говорить с ней, если я видел только тебя одну. Я говорил с ней и думал: «Как же вы непохожи! Обе красивы, но как разны…» Знаешь, Ариль, я впервые тогда глубоко понял, что существует еще и красота человеческой души.