* * *

В Искоростене знали, что после Коляды тысячное войско со стягом Святослава прошло вниз по Днепру, от Любеча в Киев. Все было ясно, что вот-вот начнется обещанная Величаром «гудьба». Володислав рассчитывал, что сам Святослав с основными силами русов будет наступать от Киева, по дороге на Малин. Почти сразу он и сам, со всеми, кого удалось собрать – сотен шесть ратников, – двинулся по той же дороге навстречу грозе, надеясь пополнить войско по пути.

Но не дошли и до половины пути. Навстречу по дороге тянулись беженцы со страшными рассказами: русы наступают, растекаясь крупными отрядами по весям, убивают всех, кто не успел убежать, избы сжигают, не оставляя ничего. Их так много, что противиться им – только гибнуть зря. Завидев дымы в стороне Днепра, весняки бежали в лес, в тайные городцы; бросали даже скотину, лишь бы уберечь жен и детей.

Всех мужчин из числа беженцев Володислав забирал в войско. Но не добравшись даже до Малина, он уже потерял все юго-восточные окраины и всех ратников, каких мог там набрать. Встречать русов с неполной тысячей, что у него сейчас была при себе, все старейшины считали безумием. Пришлось возвращаться на Уж – спеша изо всех сил, чтобы успеть собрать как можно больше людей для решающей битвы.

А когда Володислав вернулся в Искоростень, оказалось, что беда даже ближе, чем он думал. Одновременно такой же поток беженцев катился с востока, от устья Припяти. И сумевшие спастись уверяли, что Святослав именно там! А значит, это он с основным войском будет близ Искоростеня уже через два-три дня.

Окрестности Искоростеня забурлили: все избы предградья, все ближние веси были заняты беженцами. Княгиня Предслава целыми днями ездила по округе, принимая и пытаясь устроить их под крышу, обеспечить хотя бы самым необходимым. От подступающих киевских дружин многие бежали из домов, едва успев набросить кожух, и остались без ничего. У иных не нашлось даже кресала, чтобы развести огонь и погреться по пути. Почти все княжеские запасы уже были розданы. Жили в гумнах, в банях; чуть ли не в погребах. Ходили греться и спать в тепло по очереди. Ждали невесть чего. Даже если Володислав разобьет русь и можно будет вернуться по весям – как жить зимой на пепелище? Чем жить, когда все хозяйство порушено? Бабы причитали, и уже поговаривали, что полона ждут как избавления – там хотя бы в тепло посадят и покормят.

Одно было хорошо: все мужчины из беженцев, кто не попрятался по лесам, теперь собирались к Искоростеню. С каждым днем их становилось больше, рать деревская росла, как на дрожжах. Володислав, Величар, Коловей – все, кто хоть что-то понимал в ратном деле, – целыми днями обучали новых ратников. Даже Берест.

Однажды он наткнулся на беглецов из Доброгощи – соседней с Малином веси, где жила дальняя родня. Поговорили немного, но о других – о Здоровичах, Истомичах, Рощуках – в Доброгоще не знали. И как их искать теперь? Вся жизнь стала бурным морем, по нему носились щепки прежних семей и родов, и никто не знал, к какому берегу их прибьет. Если не утянет на дно. Если они не мертвы сейчас – все те добрые люди, что старались помочь малинцам в беде, пока это была лишь их беда.

По очереди с другими Берест ездил в дозор – навстречу русам. Видел в восточной стороне дымы горящих весей – трех, четырех, пяти… Каждый день дымы становились ближе. Через те места он проходил с княжьей ратью не так давно, по пути к Нелепову. До Искоростеня войску Святослава оставался какой-нибудь день пути.

– Завтра, много – через день, они здесь будут, – сказал Володислав, собрав своих новых бояр в обчине Святой горы. – У нас теперь полторы тысячи воев, у них – столько же или больше. Насколько больше – не ведаю. Там стяг Святослава, значит, он идет.

– А Свенельдич где? – спросил кто-то.