Я тебе навалюсь, распятнай тя в глаз! Лют сунул секиру за пояс и вытащил меч из ножен.

– Шелбод, Вербич, Буда – стоите и стреляете, остальные – за мной! Справа!

И побежал по утоптанному до земли снегу вправо, к месту прорыва. Древляне продвинулись уже достаточно далеко, чтобы оружники Люта могли наскочить на них сбоку. Люди Радула, видя подкрепление, стали живее давить на древлян. Лют не упускал из виду боярина в шлеме. Теперь он узнал Величара – того самого, что когда-то ходил вместе с Мистиной на Греческое царство и прославился добычей. Он привел с собой все те две с половиной сотни, которые у него остались после битвы на поле. Десятка три его лучников продолжали обстреливать русов с опушки, часть ратников пыталась пройти слева, но там их сдерживали люди Енаря.

Дерзкий замысел Величара мог бы и удаcться, получись нападение внезапным. Накинься древляне на спящих киян, как в той веси близ Нелепова, они могли бы одолеть рогатки и порубить не готовых к бою, приведенных в смятение обстрелом врагов. Но Величаровы лазутчики не разобрали, что здесь его поджидает Мистина – победитель Греческого царства, все знающий о внезапных наскоках и защите от них. У русов не спало достаточное число оружников, чтобы они отбили первый натиск и дали время подойти остальным.

Приметив Величара, Лют даже обрадовался: сам деревский воевода был в десяти шагах от него. Второй сейчас после Володислава человек во всей земле Деревской.

– Вон туда! – крикнул Лют телохранителям, боясь упустить такую богатую добычу. – На толстого!

С десятком людей он продвинулся вперед через толпу дерущихся: его люди, в шлемах и с щитами, одолевали лишенных всего этого древлян. Сунув меч в ножны, он закинул щит за спину и подхватил с земли попавшее под ноги копье. Выбрал миг, когда Величар замахнулся на кого-то секирой, и со всей силы ударил под правую, поднятую для удара руку. Между ремнями клибаниона лезвие вошло прямо в ребра.

Русы ликующе завопили и с новой силой навалились на древлян. Те, лишившись воеводы, стали пятиться. Убитых у них было уже достаточно много, чтобы наступательный порыв угас.

Вскоре русы вытеснили их назад за рогатки.

– Енарь, за ними! – кричал впереди Мистина. – Наружу!

Отроки из сотни Енаря устремились за отступающими древлянами, погнали их к опушке леса. Видя, что их главная надежда – внезапность – себя не оправдала, те уже не пытались сопротивляться. Кияне загнали их в лес и пошли вдоль опушки, вынуждая лучников отступить.

Зазвучал рог, призывая киян обратно к стану. Все стихло, стрелы больше не летели. Весь снег на опушке был истоптан, здесь и там чернели тела.

– Раненых собираем, – донесся из гущи тяжело дышащих оружников спокойный голос Мистины. – Своих убитых – вот туда к шалашу, их – на опушку. Альв, всех посчитаешь и мне скажешь. Костры оживите, тухнут. Где Лют?

– Я здесь! – отозвался Лют и передал щит Искрецу, чтобы отнес к шатру.

Мистина оглянулся на него: цел? Лют кивнул ему, снял шлем и вытер лоб. Со шлемом в руке прошел по стану к тому месту, где лежал убитый им деревский боярин. Возле того уже стояли двое, примериваясь, как поднять. Тело, к тому же в доспехе из железных пластин, выглядело очень увесистым.

– Ну точно – он, – сказал позади Мистина. – Доспех с него снимите. Это же ты его, да?

– Я, – Лют с сомнением взглянул на брата. Ему вдруг стало неловко: он знал, что Мистина с особым чувством относится ко всем своим соратникам по греческому походу, создавшему его славу. – Ты… Все же он с тобой вместе греков бил… Я не подумал…

– И правильно сделал! – Мистина положил руку ему на плечо.