Выходит, отрок – малинский. И не он ли был в Плеснеске – у Етона в гриднице, когда Мистину попрекнули горностаями? И потом в том темном проходе меж дворов? Если да, то понятно, почему смотрит так, будто хочет глазами проткнуть доспех и грудь насквозь, достать до сердца и сжечь его!

Лют медленно улыбнулся правой стороной рта, погружаясь глазами в глаза Береста. Придал взгляду то самое выражение, которое смешило Мистину, – трогательного и лукавого вызова. «Я все понял, – говорил его взгляд. – Ты бы съел меня живьем. Ну, попробуй». Лют приподнял брови, будто приглашая высказаться.

Но Берест стиснул зубы и отвернулся. Не сейчас. Сейчас нельзя, пока бояре разговаривают. Вот когда две рати сойдутся на поле… Он покосился на Даляту. Величаров сын тоже пожирал Люта глазами, но тот его не замечал. Не пришлось бы еще с Далятой драться за эту добычу…

– Князь наш в Веленеже, – тем временем ответил Коловею Хакон. – И с ним мой брат Тородд – воевода, Святославов кормилец Асмунд, Мистина Свенельдич и другие бояре русские. Он желает, чтобы ты, Будерад, с твоими мужами нарочитыми к нему пришел, принес клятвы покорности, обещание давать дань, как давали прежде. Князь возьмет с вас треть жита, немного скота и птицы, у тебя возьмет в таль двоих детей, то же и у других бояр случанских. Из девиц и отроков – каждого десятого в челядь. Если согласен – тебе и людям твоим более никакого урона не будет. Нет – князь с войском через три дня будет здесь и сам все возьмет, что захочет. И кто плена избегнет, тот полоняникам позавидует, ибо здесь ни единого закута целого не останется и на пепелищах весной трава вырастет.

– Не подстреливши белу лебедь, хочет Святослав ее скушать! – набычился Коловей. – Пусть на поле нас одолеет сперва, а потом условия нам ставит!

– Да тебя, Коловей, на поле он одолел уже! – ответил ему Лют. – И Величара, – он взглянул на Даляту, которого знал в лицо еще по своей прежней жизни в Свенельдовом городце на Уже, – и других бояр деревских. Не вам перед нами гордиться – одна радость, что за битых цену повыше дают!

– Ты убил моего отца! – Далята в ярости шагнул вперед.

– Доспех-то узнал, да? – Лют положил руку на железные пластинки на груди и улыбнулся.

На мизинце этой руки блестело витое золотое колечко, ярко выделяясь поверх начищенного железа пластинок. Далята дернулся, будто хотел прыгнуть на Люта; Берест и Медведь разом ухватили его с двух сторон и силой удержали на месте. Берест вмешался отчасти потому, что не хотел уступить Даляте свою месть, но и тот попыткой убийства во время переговоров лишь опозорил бы себя и свой род.

Двое телохранителей, мгновенно сомкнувших щиты перед Лютом, медленно разошлись. Лют убрал руку с рукояти меча.

– Я вижу, эти люди не очень склонны к соглашению, – заметил Будераду Хакон. – Они твои гости, ты принял их у себя в городе, да?

– Да, – без особой охоты подтвердил Будерад. – Как покон дедов велит… принял я их у себя в доме.

– Ты будешь давать Святославу ответ за себя и за них?

– Мы обсудим, – ответил ему Коловей. – Может, сойдутся помыслы наши, а может, и нет. Времени берем до завтра. Завтра в полдень узнаете наш ответ.

– Как пожелаете, – согласился Хакон. – Наши условия вам уже известны.

Случанские бояре вернулись в Туровец, киевские – в свой стан.