Лезвие было окрашено красным.

Бунтарка раскрыла ладонь, и лезвие упало. Оно ударилось о землю у ее ног и осталось лежать. Холодная и тихая сталь кричала им страшные вещи.

«Или это Бунтарка кричала»? — гадал Бенни.

Или Никс?

Или все они вместе?

90

Бенни зашел внутрь.

Он нашел тело. Бунтарка умыла лицо маленькой девочки и разгладила ее одежду, насколько смогла. Ева лежала на кроватке, ее запястья и лодыжки были связаны. На ее руке был след от укуса. Он был маленький, и Бенни гадал, не укусил ли ее другой ребенок.

Бунтарка вытащила ее из бойни. В какой момент она поняла, что Ева уже потеряна? До безумной поездки на квадроцикле? После того как забаррикадировала дверь? Во время длинных ночных часов? Было ли это быстро или судьба была еще более жестокой и заставила Бунтарку ждать, час за часом, пока болезнь пожирала ребенка?

И, о боже, подумал он, как мы можем рассказать ей, что лекарство от укуса было все это время в блокгаузе? Две таблетки — или одна для малышки — и ночь бы не завершилась худшим кошмаром, который все они могли себе представить.

Как они смогут рассказать об этом Бунтарке?

Насколько уже близко к краю стояла бывшая жница? Она смотрела в бездну, или бездна уже завладела ее разумом? Ее душа плыла в той бесконечной тьме?

Ярость трепетала внутри Бенни. Он чувствовал точный момент, когда она загорелась, когда он стоял над телом Евы, эта ярость распространилась по всему нему. Он так крепко сжал кулаки, что костяшки заболели. Его челюсти сжались, чтобы удержать… что? Крик? Рев? Чем бы это ни было, если бы он его выпустил, то оно разорвало бы его горло до крови. Черные маки расцветали и взрывались перед его глазами.

Словно эта маленькая смерть стала абсолютным доказательством зла. Доказательством того, что «святая» миссия святого Джона прогнила до основания — даже если этот безумец считал, что слышит голос бога. Ни один бог бы такого не захотел. Никакой бог не поощрил бы вред, наносимый этому ребенку. Разрушение города. Жестокое убийство родителей на ее глазах. Истлевание ее разума. А теперь и осквернение через болезнь тела и окончательная кража ее жизни. Кража, которая украла у нее не только мгновение, но каждый час и день, неделю и год жизни, которая должна была быть долгой и полной.

Это была настоящая цена войны, прямо здесь, написанная с идеальной ясностью кровью невинной.

Он услышал звук в дверном проходе, оттуда вышел Джо. Потея, похудевший от боли, все еще каким-то образом стоял на ногах. Рейнджер прошаркал и встал рядом с Бенни. Они стояли так долгое время, глядя на тело, возможно, думая об одном и том же.

Наконец Бенни сказал:

— Я хочу убить их.

Джо вздохнул.

— Я хочу убить их всех, — сказал Бенни. — Я хочу стереть их с лица земли.

— Знаю, — сказал Джо Леджер. Его голос был тяжелым от печали.

Снаружи они слышали Бунтарку, Никс, Лайлу и Чонга.

Они плакали. И иногда кричали.

91

Они включили сирены.

Чонг зашел до того, как они повернули выключатель. Он не посмотрел на тело на кровати.

— Знаете легенду о банши? — спросил он.

Бенни покачал головой.

— Какое-то привидение?

— Это старая гэльская легенда, — ответил Чонг. — Bean sidhe — женщина холмов, фейри. Это женский дух, который начинает выть, когда кто-то готовится к смерти. В шотландской мифологии bean sith иногда выглядит как женщина, моющая запятнанные кровью доспехи того, кто скоро умрет в битве.