— Никс… пожалуйста…

Она посмотрела на него зелеными глазами. Ее веснушки потемнели, шрамы на лице казались белыми.

— Бенни, — тихо и напряженно сказала она, — я тоже самурай.

— Никс…

— Я не покину тебя, — сказала она, упрямо покачав головой. — Нет.

Он прижался лбом к ее лбу, и так они и стояли плача, в то время как вокруг них город, в котором они выросли, готовился умереть.

— Бенни… Никс… — произнес чей-то голос и, повернувшись, они увидели Морги. — Они идут.

Бенни вздохнул и отошел от Никс. Он стер слезу кулаком с глаз и кивнул. Никс проглотила слезы. Она тоже кивнула.

Лайла, Чонг и Бунтарка стояли в паре метров от них.

— Вот оно, — сказал Бенни. — Они позволили мне произнести эту великую речь, потому что это был мой безумный план. Но я хотел кое-что сказать вам, ребята. Во-первых… я сказал Никс и говорю вам, что все еще есть время уйти. Вы можете уйти по козьей тропе в горы. Или выехать через северные ворота на квадроцикле. Там достаточно топлива, чтобы вы проехали, по крайней мере, несколько километров…

— Не надо, — сказал Чонг. — Ты же знаешь, что мы не уйдем. Моя семья выбралась, только это мне и важно.

Никто из них не признал правдивости этого комментария. Целые фургоны с людьми уехали. Тысячи отправились пешком к следующему городу. Здесь остались только бойцы. Если все пойдет неправильно, то жнецы последуют по дороге на север и уничтожат тот город, и следующий, и еще другой. Расстояние больше никому не гарантировало безопасности. Лишь крах жнецов мог, и это произойдет здесь, или вообще не произойдет.

Однако, по расчетам, этого могло и не случиться. По расчетам, Чонга и всех остальных найдут убийцы — живые или мертвые.

Бенни повернулся к Лайле и Бунтарке.

— Это даже не ваш город…

— Дело не в городе, сынок, — сказала Бунтарка. — Прости, что говорю это, но я бы не дала и волоска с мохнатой задницы крысы за этот или любой другой город. Я хочу видеть, как этот самодовольный ублюдок и его миньоны сгорят.

— Миньоны, — эхом отозвался Морги. — Мило.

Со стены послышались крики.

— Они бегут! Боже… это бегущие! Они наступают.

Бенни сказал.

— Послушайте, если мы это сделаем, то уже не будем теми же после такого. Это черта, о которой говорил капитан Леджер. Мы станем монстрами.

— Нет, — сказал Чонг. — Это миф, это ложная плохая логика. Люди, которые не понимают, которые не видели то, что видели мы, говорят, что если используешь жестокость для защиты, тогда ты не лучше людей, напавших на тебя, что ты так же плох. Но это неправда. Если бы они этого не начали, мы бы никогда такого не совершили. Бенни, я вырос с тобой, я знаю, как работает твой странный маленький мозг. Если бы святой Джон, брат Питер и матушка Роза и все те маньяки не начали священную войну, ты бы думал только о зомби-картах, ловле форели и о том, как Никс выглядит в обтягивающих джинсах. Даже не пытайся это отрицать.

Несмотря ни на что, Никс вспыхнула, и Бенни широко улыбнулся.

— Эти люди хотят убить все, что нам дорого, — Чонг посмотрел на Бунтарку. — Хотите поговорить о черте? Они напали на Убежище и перебили монахов, которые всегда только помогали тем, кого встречали, и перебили больных людей, которые даже не могли поднять руку, чтобы защититься. И они перебили всех тех маленьких детей. Таких, как Ева… они убили Еву.