|
– Опять по рингу прыгаешь? – усмехнулся шеф. – Смотри, капитан, допрыгаешься. Бокс еще никому не добавлял ни ума, ни здоровья. Самбо надо заниматься, понял? – Так точно, товарищ комиссар госбезопасности, – привычно ответил Шибанов. К нравоучениям Абакумова, ярого приверженца боевого самбо, он уже давно относился как к неизбежному злу. – Ладно, – сказал шеф, – раз понял, тогда через полчаса чтоб был у меня. Все, время пошло! И положил трубку. От казарм НКВД в Кисельном переулке до площади Дзержинского капитан и зимой доходил минут за семь. А по летней распаренной Москве долетел, как на крыльях, так что уложился на десять минут раньше назначенного Абакумовым срока. Секретарша шефа, худая пятидесятилетняя женщина с вечной папиросой во рту, смерила Шибанова ледяным взглядом из за очков. Прозвище у нее было Кобра, поговаривали, что даже сам шеф, известный своим крутым нравом, побаивается с ней спорить. – Здрассьте, Зинаида Васильевна, – изобразил лучезарную улыбку капитан, – прекрасно выглядите сегодня, помолодели и похорошели, цветете натурально как роза мая! – Не юродствуйте, Александр, – отрезала Кобра. – Товарищ Абакумов разговаривает по телефону, когда закончит, я вас приглашу. – Слушаюсь, Зинаида Васильевна, – Шибанов шутя приложил ладонь к фуражке. Кобра презрительно сжала губы и выдала пулеметную очередь на своем «ремингтоне». Печатала она быстрее всех машинисток в Управлении, и это, на взгляд Шибанова, было ее единственным неоспоримым достоинством. Коротко тренькнул телефон – в кабинете Абакумова повесили трубку. – Проходите, Александр, – мгновенно среагировала Кобра. Шибанов одернул китель и постучал в дверь кабинета шефа. Кабинет Абакумова был обставлен с суровой роскошью спартанца. Плотные белые шторы на окнах, два стола, составленные в виде буквы «Г», накрытый вышитым украинским рушником сейф в углу, на сейфе – высокий фарфоровый чайник. На одном столе разложены карты и газеты, на другом – письменный прибор, лампа под металлическим абажуром, круглые часы в стальном корпусе, блюдце с кусками рафинада, телефон. Из не относящихся к работе предметов в кабинете имелись разнообразные фигурки кошек – каменные, глиняные, деревянные. Одну фигурку – выточенную из коричневатого нефрита – Шибанов год назад привез шефу из Китая. Абакумов сидел в низком кожаном кресле, вытянув длинные ноги, читал какие то документы и прихлебывал крепкий чай из стакана в серебряном подстаканнике. – Товарищ комиссар госбезопасности, капитан Шибанов по вашему распоряжению явился. – Вольно, капитан, – Абакумов, не глядя, указал свободной рукой на стул, – присаживайся. Александр сел. Шеф выглядел недовольным. Не лично Шибановым – в этом случае он обрушился бы на капитана сразу же, драматических пауз не терпел – но чем то, происходящим вокруг. Задавать вопросы, впрочем, было неразумно. – Ты хорошо поработал, – буркнул шеф неожиданно. Шибанов вскочил и щелкнул каблуками. Абакумов поморщился. – Да не скачи ты! Нас хвалили. Там. Генерал поднял указательный палец. – Но это не главное. Твоя работа по делу вундеркиндов еще не закончена. «Правда?» – чуть не крикнул Шибанов. Это было самое приятное известие, которое мог сообщить ему шеф. Но он, разумеется, сдержался. – Ехать далеко на этот раз не придется. Где Военно хозяйственное училище войск НКВД находится, знаешь? – Так точно, товарищ комиссар госбезопасности. Второй Кабельный переулок, дом четыре дробь шесть. Абакумов кивнул. – Ну, вот туда и отправишься. Отыщешь там товарища Мессинга Вольфа… как его… ну, неважно. Он обучает там специальную группу курсантов. |
