Время шло, а гули все не убывали. Аватар двигался по-прежнему четко, но полукровка начал чаще дышать.

    -  Аэшур, ты перекидываться умеешь?

    -  Нет! Сейчас лопнут, пригнись! - резко обернувшись, он подмял

    Вилля, умудряясь при этом закрыть собственную голову. Аватар даже пикнуть не успел.

    Гули замерли, пуча и без того огромные глазищи, начали раздуваться, раздуваться… Они не просто лопнули, а взорвались, как целый ящик шутих, забрызгав обоих мужчин и всю округу тягучей, зеленовато-серой слизью.

    -  Фу! - вынес вердикт аватар, обнюхав собственный рукав.

    -  Просто морок, - Аэшур невозмутимо пожал плечами, и от его гордона повалил дым. Мгновенье спустя не осталось ни слизи, ни запаха, а Тай-Кхаэ' лисс зароптали, будто обвешенные покупатели. -

    Это - только начало. Очень скоро мерзость расползется по всей

    Неверре. Думаю, Кружевница уберегла тебя не для того, чтобы ты киснул на задворках, а в войну мчался в первых рядах с эмблемой рядового. Прежде, чем ответить на мое предложение, подумай хорошенько, Арвиэль.

    Пока брат придирчиво обнюхивал себя, пытаясь завернуть голову за спину, Аэшур подошел к совершенно целому трупу и, сорвав либр, положил в карман. Имперские маги распознают коллегу, а опасным добром разбрасывать не стоит.

    -  Надо же, некромант под алхимика замаскировался, - он кивнул на каракулевый берет с пером. Вилль хмыкнул - пуще «баранов» ему не нравился, разве что, Ридайн.

    Игната и Гордея почтили торжественным молчанием, не подозревая о том, что рядом лежат убийца и жертва. Впрочем, и их Боги рассудят.

    Тай- Кхаэ' лисс звали в бой с настоящим, материальным противником, и Вилль легонько хлопнул брата по плечу, разворачиваясь. Аватар не знал, чувствовала ли что-нибудь циката Адэланта, но полукровка спорить не стал.

    Прозрачная, будто скадарская кисея, голубоватая дымка заполнила улицу, подсвечивая снег и воздух, и превращая потемневшие дома в чудной шедевр безумного художника. Братья переглянулись, без слов понимая друг друга - Душа Мира избавляла город от останков колдовской гнуси. Легкий цокот эхом отдавался от стен, но опасности эльфы не чувствовали. Туман подался в стороны, образуя мерцающий проход для наездницы и ее «коня». Последний переступил раздвоенными копытами, жалобно заблеяв.

    -  Сатинка! - выдохнул аватар, опрометью бросившись к всаднице, и придержал за плечи, не давая упасть. - Аэшур, она ранена!

    Тот понимающе кивнул, подойдя. В доме градоправителя с его легкой руки был организован временный госпиталь, куда перекочевали обе травницы. Женщины кое-как справлялись, хотя Феодора, выловленная из толпы у ворот, поминала запропавшую девушку лихим словом.

    Гномку изрядно потрепали, и окровавленная куртка походила на обноски бродяги, но Сатина пока держалась. Аэшур бережно взял женщину на руки, прижав к себе, как ребенка.

    -  Это - только начало, Арвиэль. Подумай! - он развернулся и пошел обратно, следом, будто на веревочке, рысил верный хозяйке козел.

    Сидеть дома и смотреть на запертое в светильниках волшебство - удел осторожных людей, а Вилль не боялся остаться один в ауре города, пропитанной Магией. Наверняка туман показался бы им страшным, но для юноши он служил осознанием того, что Арвиэль

    Винтерфелл стал настоящим аватаром, способным видеть Альтею такой, какова она на самом деле. Лесничая, надо же! Из всех горожан показалась только ребенку и старому пьянице.

    Вилль покорно шел туда, куда указывала светящаяся дорожка, и привела она на крыльцо старого друга Эртана.