* * *

    Эльф решил окопаться в убежище загодя. Разослал по улицам четыре парных патруля и, ухмыляясь в предвкушении слежки, пошустрил к аптеке. Место для засады, на его взгляд, подходило идеально - здоровенный рыхлый сугроб на углу соседнего с дома. Когда-то в доме жил сам легендарный Прокопий Ведро, а, спустя полгода после смерти мужа, вдовая капитанша уехала в Равенну. Там, в Академии Магии на факультете «Управления Стихиями», училась их дочь Файна. Дом еще не приветил новых жильцов, поэтому юный Страж не опасался разоблачения своей тщательно продуманной маскировки. Со своей позиции он прекрасно видел и крыльцо, и окошко чердака, сам оставаясь для постороннего взгляда совершенно недоступным.

    Вилль оказался прав - сидеть под домашним арестом горожане не намеревались. Несколько раз мимо его убежища, воровато оглядываясь, пробежали люди, зато пара братьев-гномов Хрустальных прошествовала важно, не таясь.

    -  Небось, скоро закончит дурить да откроет. Лишь бы наши раньше не приехали! - гулким басом говорил Дорий, огладив кучерявую черную бороду.

    -  Мда, и Сидор без материалов останется, и мы. Все им, столичным, «Травушку» да «Руду» подавай, ишь, привереды какие! - возмущался младший Либерий, щипнув еще куцую по причине юного возраста бородку.

    -  Понадобится, так серпы с Империалами плавить будем!

    Вилль едва не присвистнул. Вот это открытие! Кто бы мог подумать, что в знаменитый Кондратьевский цветной хрусталь гномы добавляют золото и железо!

    Одними из основателей Северинга были почтенный бородач Кондратий с сыновьями. Едва город более-менее отстроился, гномы занялись семейным ремеслом - варкой стекла. Истринский песок прекрасно для этого подходил, и чуть ниже по течению рядом с руслом за одно лето образовался глубокий карьер. Мастерская с шутливым названием «Стекляшки от Кондрашки» пользовалась спросом - гномы не заламывали несусветных цен, а каждому горожанину хотелось иметь нарядный прозрачный сервиз вместо глухого глиняного. Для себя любимых ремесленники расстарались вовсю. Налепили чудесных разноцветных салатниц и кувшинов причудливой формы, а изящные рюмочки после каждого тоста звенели по-особому певуче.

    Семейная мастерская «Стекляшки от Кондрашки» превратилась в заводик «Кондратий-Хрустальный», где поточным производством занимались уже наемные рабочие, а однажды какой-то затейник приписал к вывеске лозунг: «Плюнешь - зазвенит». Прижилось, конечно, и в торный ярмарочный день возле гномьего лоточка то и дело раздавалось характерное сочное тьфуканье. Особым спросом в столице пользовались хрустальные кальяны и вазы, рубиново-алая «Руда» да изумрудно-зеленая «Травушка». Гномы сами окрашивали стекольную массу, простому люду секрета так и не раскрыв.

    Вилль настолько увлекся осмыслением собственной осведомленности, что едва не забыл про Алессу. Глянул на окно и напрягся - девушка разглядывала улицу, прижав к стеклу маленькие ладошки. Вилль ухмыльнулся, и его глаза зазолотились, как два начищенных содой Империала. Девушка облокотилась на подоконник, причем легкий ситцевый халатик ненароком сполз с обнаженного смуглого плеча. Какое-то время Алесса предавалась романтике, созерцая синее небо, затем, заскучав, она скрылась из виду. Вернулась она с большим перламутровым гребнем в руках, забралась с ногами на подоконник и принялась за вечерний туалет.