Как только подозреваемый вышел и сел в машину, наш парень, ждавший в приемной, зашел в кабинет стоматолога, чтобы попробовать взять что-нибудь, содержащее биологический материал подозреваемого – ватные тампоны, бумажные салфетки, что угодно. Ему удалось добраться до мусорного ведра, как раз когда его собирались опустошить – он придумал какую-то отговорку, забрал содержимое и упаковал его. Это было находчиво с его стороны, и теоретически материал мог бы пригодиться, если бы у нас снаружи ничего не вышло, но с содержимым мусорного ведра были очевидные проблемы – отсутствовала непрерывность контроля. Подозреваемый был вне нашего поля зрения, когда находился в стоматологическом кресле, и мы понятия не имели, было ли ведро пустым до его прихода.

Настал третий день. Нам все еще нужен был образец лучшего качества: что-то, что наверняка никак не могло быть загрязнено ДНК других людей. Возможности получить его так и не представилось: подозреваемый не выходил из дома ни днем, ни вечером. Мы изучили каждый уголок интерьера маленьких арендованных машин, в которых сидели, словно в духовке.

День четвертый. Я, наконец, придумал подход, который мы могли опробовать. Проработав все эти годы в полиции, я знал людей, занимавшихся схожей с моей деятельностью, во многих местах. В прошлом они работали в полиции или охране; у них были какие-то связи со мной в Великобритании, а с некоторыми меня свел кто-то из друзей на родине. В телефонном разговоре с одним из таких людей я объяснил, чем мы здесь занимаемся, и мы договорились, что он позвонит подозреваемому, скажет, что один приятель из Лондона дал его контакты, и придумает какой-нибудь повод попросить у него совет. Он должен был предложить встретиться в ресторане – это была бы идеальная возможность для нас: подозреваемый оказался бы в общественном месте, где мы могли обеспечить необходимый контроль.

Этот парень занялся налаживанием контактов, в то время как мы отправились на поиски ресторана, где могли бы грамотно разместить людей вокруг столика подозреваемого, чтобы гарантировать непрерывность контроля посуды, из которой они будут есть и пить.

Мы нашли идеальное место, которое полностью нас устраивало и не должно было показаться странным выбором подозреваемому. Тем вечером мы сами там поужинали и обсудили подготовку к предстоящему обеду – где разместим людей, куда поставим камеры, как будем стараться не привлекать к себе внимания. Мы поговорили с управляющим, которому объяснили, что работаем на очень важного человека с тяжелым обсессивно-компульсивным расстройством, и попросили пойти нам навстречу. Мы сказали, что хотим принести собственные тарелки, стаканы, столовые приборы, чашки и соусники, а потом сами уберем со стола и заберем все с собой.

В ресторане никто и ухом не повел – они согласились на все, о чем мы попросили, так что следующим утром первым делом предстояло купить два набора всей необходимой посуды и столовых приборов, чтобы подготовить столик.

Меня частенько спрашивают, почему люди соглашаются на все те странные вещи, что я предлагаю, и я всегда называю одну и ту же причину: все дело в моей уверенности. Чем уверенней ты что-то делаешь, тем спокойнее люди это воспринимают. В прошлом я нередко вел себя весьма нагло, и если все делать с невозмутимым видом, скорее всего, это сойдет тебе с рук. Я говорю своей команде: если вы будете нервничать или стесняться, когда о чем-то просите людей, они это заметят. Не нужно быть агрессивным, но и нельзя давать им шанса отказать – они могут посчитать вас немного странным, но, скорее всего, разрешат вам это сделать.

Обед, за которым должны были встретиться наш человек и подозреваемый, был запланирован на пятый день, поэтому с утра мы с командой расставили скрытые камеры. Кроме того, мы забронировали соседний столик, за которым должны были сидеть наши люди – две местные женщины; они могли бы приглядывать за происходящим, не вызывая подозрений.