После ужина Лили не присоединилась к другим пассажирам, которые, как правило, собирались поболтать, а поднялась на палубу подышать свежим воздухом. Наверху было безлюдно, и девушка направилась к борту, отметив, что с полудня заметно похолодало и волнение на море усилилось.

Возвращаться в каюту не хотелось, но и под пронизывающими порывами ветра было неуютно. Заметив на юте несколько бочек. Лили решила, что они послужат ей надежным укрытием и позволят в полной мере насладиться одиночеством. Осторожно ступая по скользкой палубе, она направилась к бочкам, прикидывая, на какую из них можно было бы присесть. Приблизившись, девушка, к своему удивлению, услышала голоса. Она робко заглянула за образованную бочками преграду и остолбенела, увидев Мэта в обществе той самой брюнетки, что постоянно преследовала их. Та прижималась к нему, призывно глядя ему в глаза, а Мэт – о боже! – Мэт ласкал рукой ее грудь!

К счастью, они не слышали ее взволнованного громкого дыхания, и Лили удалось ретироваться незамеченной.

Оказавшись в своей каюте, она бросилась на кровать, отчаянно молотя кулачками по подушке, искренне желая, чтобы вместо нее оказался Мэт – эта лживая свинья, уверявшая ее, что никогда не был знаком с той женщиной.

Чего еще ожидать от мужчины, который нагло заявил, что не собирается блюсти верность? Но откуда это чувство обиды? Почему ей так больно оттого, что она застала своего мужа с другой?

* * *

Мэт сжал грудь Клариссы, и ее страстный стон пробудил воспоминания о том, что было между ними раньше. Он попытался представить себе ее белые нежные груди, не помещавшиеся в ладонь, крутой изгиб бедер, мягкие и пышные ягодицы… Но перед его внутренним взором вновь вставала другая грудь, высокая и упругая; узкие, хотя и безусловно женственные бедра; талия, такая тонкая, что он мог легко сомкнуть вокруг нее пальцы, и подтянутые, идеально круглые ягодицы, пружинившие под его рукой.

Лили.

Лили, ее бархатные щеки, окрашенные первым цветением юности.

Тело Мэта само сделало выбор: неожиданно его плоть обессилела и опала. Такого с ним еще никогда не случалось. Если в этом виновата Лили и из за нее он никогда не сможет насладиться другой женщиной, то она настоящая ведьма, и будь проклят тот день, который свел их вместе.

– Мэт, любимый, – проворковала Кларисса, задыхаясь от желания, – пойдем в мою каюту, там нам никто не помешает.

Она была настолько возбуждена, что не заметила его внезапного охлаждения.

Отстранив ее, Мэт сказал:

– Прости, Клари, но боюсь, сегодня ничего не получится.

Раздражение, явно звучавшее в его голосе, привело женщину в замешательство.

– Конечно же, получится, дорогой. Нет ничего такого, что бы у тебя не получилось. Кому, как не мне, знать?

Мэт хрипло рассмеялся. Он бесцеремонно схватил ее руку и поднес к своему паху.

– Теперь ты мне веришь?

– О… – От изумления Кларисса потеряла дар речи.

– Спокойной ночи, Клари.

– Мэт, постой. Я знаю, как пробудить в тебе желание.

Тебе всегда нравилось, когда я делала это ртом. Пожалуйста, не сдавайся так легко!

– Спокойной ночи, Клари, – повторил Мэт, слишком занятый своими проблемами, чтобы обсуждать их с ней.

О, Лили, Лили, черт бы тебя побрал!

Той ночью Мэт так и не вернулся в каюту, и Лили не знала, радоваться этому или возмущаться. Все говорило о том, что он остался у брюнетки. Чем дольше девушка думала об этом, тем хуже ей становилось. Она и не предполагала, что его измена может ее так больно ранить. Сердце болезненно сжималось, в нем поселилась сосущая боль; от чувства брошенности, опустошенности сводило желудок, а разум застилала пелена черной тоски. Разве ее вина в том, что Мэт похотлив, как мартовский кот, и ему каждую ночь нужна женщина? Нет, но в том, что он ищет удовольствий на стороне, виновата все таки она.