— Ну и прекрасно, если тебе нравится тратить свои деньги, не получая от них никакого удовольствия, никто тебе в этом не мешает, — заметила Нанетт. — Но я должна сказать тебе одну вещь, Прунелла, что, если ты собираешься пойти на обед к графу, тебе нужно надеть что-нибудь нарядное.

— Мои платья меня вполне устраивают, — возразила старшая сестра.

Нанетт рассмеялась.

— Ты, наверно, сумасшедшая! С самого возвращения из Лондона я не перестаю удивляться, насколько ты старомодно одета и, несовременно выглядишь, но мне не хотелось ничего тебе говорить, чтобы не обидеть тебя. Слова сестры поразили Прунеллу, и хотя ей очень хотелось возразить, в глубине души она знала, что Нанетт совершенно права. На самом деле со времени болезни отца девушка совсем перестала обращать внимание на то, как она выглядит, а после его смерти купила себе несколько черных платьев в ближайшем городке, а через полгода на вторую половину траура добавила к ним два серых платья и одно лиловое. Прунелла понимала, что, хотя ее приобретения и были лучшим из того, что можно было найти в их графстве, они не выдерживали никакого сравнения с обширным и нарядным гардеробом, который Нанетт привезла из Лондона. К тому же Прунелла заметила, как изменился фасон и покрой одежды. Простые, прямые платья в древнегреческом стиле, которые в начале века ввела в моду жена Наполеона Жозефина, уступили место более изощренным нарядам. Теперь юбки платьев расширялись книзу, линия талии осталась высокой, а лиф и юбка обильно украшались кружевами, вышивкой, рюшами или бахромой. Наряды Нанетт были женственными, элегантными и самыми красивыми из всех, которые Прунелла когда-либо видела. Кроме того, вечером женщины носили шляпки без полей, декорированные перьями и драгоценными камнями, а их дневные наряды украшались золотыми галунами, пуговицами и даже эполетами, пока не начинали блестеть так ослепительно, как драгунские мундиры на параде.

— Наверное, я действительно выгляжу слегка старомодной, — смущенно согласилась Прунелла. — Когда у меня будет время, мы поедем по магазинам, и ты поможешь мне выбрать несколько более современных платьев, но завтра вечером я надену черное или серое.

— Тогда я категорически отказываюсь идти с тобой! — заявила Нанетт. — Если судить по тому, что я слышала о графе, он ценит хорошеньких женщин. И мне очень нравится легкомысленная атмосфера, окружающая его. Графа Уинслоу легко себе представить в роли флибустьера или благородного разбойника.

— Что ты забиваешь себе голову всякой ерундой! — возмутилась Прунелла.

— Кто бы он ни был, он настоящий мужчина! — сказала Нанетт. — А ты, хотя и постоянно об этом забываешь, женщина!

— Эту проблему совсем не трудно разрешить, — нашла выход Прунелла. — Я пошлю сказать графу, что мы не придем.

— Если ты это сделаешь, я отправлюсь одна, — пригрозила Нанетт. — Я хочу обедать у графа, и ты не смеешь быть такой злой и упрямой, чтобы лишить меня этого маленького удовольствия.

Прунелла ничего не ответила, и сестра продолжила:

— Я знаю, почему ты с ним так нелюбезна. Это все из-за того, что он сто лет назад сбежал с этой леди «Как-там-ее?» и ты до сих пор не можешь ему этого простить.

— Откуда ты знаешь такие вещи? — Прунелла была поражена.

—Откуда? — повторила Нанетт. — Чему ты удивляешься? Как я могу не знать об этом, когда на каждом углу только и говорят о побеге мистера Джеральда, сколько я себя помню? Да у него была не одна женщина, а дюжины. И она тихо рассмеялась.

— По-моему, когда я была маленькой, то вместо сказок мне рассказывали о приключениях молодого наследника Уин-слоу-холла, и, честно говоря, пока я не встретила Паско, я считала мистера Джеральда прекрасным принцем из моей мечты.

— Нанетт, ты, наверное, шутишь! — воскликнула Прунелла.