Она хлопотала на кухне, когда, закончив беседу, Билл позвал ее:

— Эстер, подойди, пожалуйста, сюда.

Безотчетное чувство тревоги охватило женщину.

— Я слушаю тебя. Что случилось?

— Садись, — тихо попросил он, подталкивая ее к себе на колени. — Мне надо срочно вылететь в Маунт-Монро. Кое-что надвигается.

После короткой паузы она спросила:

— Бизнес?

— Да, плюс проблемы с фермой.

— А там что случилось?

— Кэй и Чарлз отбыли восвояси. Мартина нет. Хозяйство без присмотра. Мне надо быть там.

— Значит… наш маленький отпуск неожиданно обрывается, — медленно произнесла Эстер. — Я все, конечно, понимаю, но… так неожиданно… — Она отвела в сторону руку Билла, когда тот попытался шутливо потрепать ее по щеке.

— Конец отпуска не означает конца всему, дорогая.

— А что с нами дальше будет? Я пыталась спросить тебя об этом, но ты каждый раз прерывал меня. Вчера вечером ты произнес нечто, поразившее меня. Не хочу выглядеть в твоих глазах настырной, но ответь, пожалуйста, на один вопрос.

— Какой? — Билл внимательно заглянул в ее глаза.

— Не продолжает ли жить в твоем сердце Кэй Блатт так сильно, что ни одной другой женщине не под силу изгнать ее оттуда?

— Тери, — укоризненно качая головой, он будто стыдил ее за бестактную подозрительность. — Нет, не живет! Я ответил? Теперь твоя очередь отвечать. Скажи, я нравлюсь тебе?

— О Боже! Ты все еще тщишься быть лучше, чем есть? Зачем? Тогда не надо было все делать так хорошо, как делал ты. — Она слизнула слезы с губ, не стесняясь того, что плачет.

— Что же я делал так хорошо?

— Что ты умеешь? Умеешь создать женщину… чтобы потом… ну, скажем, так — пустить ее в свободный полет, не обременяя себя никакими обязательствами.

— Эстер, — произнес он резко, — это неправда! Ни с тобой и ни с кем другим я так не поступал.

— Тогда в чем же дело? — шепотом спросила она.

— Дело в том, — ровным голосом ответил Уильям, — что встреча с тобой все во мне перевернула. Ничего подобного не было в моей жизни. Но как я могу что-то твердо обещать наперед, если и сам пока не уверен в себе, если не знаю, смогу ли сделать тебя счастливой. Я по своей натуре одиночка и непоседа. Мне очень хочется изменить себя… ради тебя… Учти, такого я никогда никому не говорил.

Эстер тяжело вздохнула. Ее взгляд упал на крышку бара, служившего так недавно ристалищем их любовной битвы.

— Все это тебе стоило сказать мне… до вчерашнего вечера.

— Ты в этом уверена? — тихим голосом переспросил он. — Разве это изменило бы характер наших отношений?

Еще недавно пространство комнат было наполнено счастьем любви. Сгорели страсти…

— О Господи! — вскрикнула Эстер. — Бекон совсем сгорел!

— Послушай, Тери, а что ты скажешь, если я возьму тебя с собой? Мы будем вместе.

— Надолго?

— Как сами решим.

— Иначе говоря, я получила приглашение стать твоей любовницей? Какая честь! — Эстер повернулась и быстро вышла из комнаты. Подгоревший бекон на время отвлек ее внимание от тягостных раздумий. И все-таки образ отца настиг ее и там, и тогда она твердым голосом сказала: — Нет! Я не смогу пойти на это!

— Не думай, что я ждал другого ответа.