Он уже понял, что даже при слабом ветре преследователям будет нелегко догнать каравеллу. Сейчас до девяти пирог, обошедших лодку убитого им воина в перьях, оставалось ярдов двести. По его прикидке, они выигрывали у «Катрейи» десяток футов каждую минуту; значит, погоня продлится с час. Сколько надо перестрелять островитян, чтобы к нему отнеслись с должным почтением? Он был готов уложить их всех – благо стрел хватало! Хайритский арбалет метал снаряды на триста ярдов, и луки островитян не могли с ним сравниться – Блейд видел, что их стрелы втыкаются в корму на излете или падают в воду. И в меткости он намного превосходил их. Ильтар сделал‑таки из него настоящего хайрита!

Он поглядел назад – теперь флотилию возглавляли три пироги, выстроившиеся шеренгой. Стрелы с них сыпались градом, не причиняя, однако, никакого вреда.

Блейд снова взялся за арбалет и начал методично расстреливать лучников и гребцов. Заметив, что на одной пироге поднялся щит, которым гребец прикрывал стрелка, он прикинул расстояние и решил рискнуть. Стрела из хайритского арбалета пробивала дюймовую доску за двести ярдов, и если медная оковка на щитах островитян не очень толста…

Он поднял арбалет, заряженный стальной стрелой. Оковка не может быть очень толстой, иначе такой большой щит просто не поднять…

Стрела мелькнула, словно серебристая молния, и лучник свалился на гребца, потянув за собой пробитый насквозь щит. Услышав возгласы ужаса, Блейд пожалел, что в начале схватки так неэкономно распорядился своим запасом – хайритских стрел осталось не больше десятка. Но, как бы то ни было, враги получили хороший урок! Он довольно усмехнулся, наблюдая за воцарившейся в пирогах суматохой, и тут услышал крик Найлы.

Неужели ее ранили? Блейд подскочил к девушке, схватил за плечи. Нет, хвала Семи Ветрам, она была цела! Только страшно перепугана. Цепляясь одной рукой за штурвал, она показывала другой вперед и вправо. Блейд посмотрел туда – и понял, что он проиграл этот бой.

Вдоль побережья здесь тянулись невысокие базальтовые утесы, выглядевшие, однако, неприступными – их склоны были отвесны и покрыты осыпями. Милях в двух ниже по течению в этой скалистой стене зиял пролом, перегороженный бревенчатым частоколом; за ним – узкая полоска пляжа, заваленная валунами, следами давнего камнепада. И от этого неприветливого берега отчалили еще десять больших пирог – с гребцами, лучниками, рулевыми и вождем, тоже носившим убор из перьев. Теперь лодки пересекали пролив под острым углом, и не оставалось сомнений, что через четверть часа их носовые тараны уткнутся в правый борт «Катрейи».

Чертыхнувшись, Блейд бросился вниз по трапу, потом в каюту и вытащил на палубу диван. Фальшборт судна прикрывал его только до пояса; эта защита казалась слишком ненадежной сравнительно с могучим туловищем деревянного дракона на юте. Он протащил диван на самый нос, так как пространство между фок‑мачтой и гротом занимал его флаер, и повалил на бок. Диван – вернее, тахта – был плотно набит конским волосом на полтора фута толщиной; снизу шла двухдюймовая доска. К сожалению, в нем не было амбразур.

Блейд засунул его правый край между корпусом флаера и фальшбортом и бросился на корму за стрелами. Пробегая мимо кабины, он невольно метнул взгляд на монитор автопилота – яркая точка, отмечавшая их местоположение, горела на границе экрана и на четверть дюйма выше экватора. Дьявольщина! Если эти южане все же намерены встретиться с ним, то сейчас самый подходящий момент!

Ободряюще помахав Найле рукой, он застыл на носу, напряженно следя за второй флотилией. Пироги были уже посередине пролива, прямо перед бушпритом «Катрейи», в пятистах ярдах от нее. Их экипажи не пытались развернуть лодки и направиться к каравелле; хотя в этом рукаве Зеленого Потока скорость течения составляла всего миль пятнадцать, весла не могли превозмочь мощь быстрых прозрачных струй.