– Я чувствовала это… я не могла понять… даже пугалась иногда… такое несоответствие между внешностью и тем, что внутри… Словно в твоем теле сидит другой человек, гораздо более зрелый…

– Не будем об этом, малышка. Скажи, что и как передать твоим на Юг?

– Как? Только с помощью твоего опознавателя. Видишь ли, на «Катрейе» нет ни одного прибора… в целях безопасности. Нет и источников силы, энергии… ты понимаешь, о чем я говорю?

– Понимаю. И знаю, что ты сказала правду. Я не раз обыскивал корабль, когда ты спала. Видишь ли, – Блейд невольно передразнил ее, – в таких делах я – профессионал.

Ресницы Найлы опустились, легли темными полукругами на голубовато‑смуглые подглазья.

– Как странно… – задумчиво произнесла она. – Мы словно заново знакомимся друг с другом… мы, делившие постель столько раз! Так много хочется сказать – и так мало времени!

– Скажи главное, девочка.

– Главное? Главное – не то, что меня послали следить за тобой. Главное – я тебя полюбила, Эльс… мой первый, мой единственный… Скажи, что ты ищешь на Юге? – внезапно спросила она.

Блейд выпрямил спину. Сейчас он не мигая смотрел на восходившее солнце, чей диск залил алой кровью облака на востоке.

– Не знаю, – наконец признался он. – Я – разведчик, и тайны всегда влекли меня… наверно, это я и ищу – разгадку секрета… Или рай божий, царство светлого Айдена, где все довольны и счастливы. Хотелось бы мне посмотреть на такое место! Только вряд ли я там уживусь.

Найла снова слабо улыбнулась.

– Да, там ты не уживешься, Эльс. Но все равно, спасибо всем богам Айдена, Ксама и Калитана, что я встретила тебя.

– Калитана? Значит, ты родом оттуда?

– Не совсем… Ты же сам сказал – колдунья с Юга… не очень умелая, раз ты раскусил меня так быстро. Но все, что я рассказывала тебе про Калитан – правда. Ну, почти правда… кроме истории о том, как я очутилась в Потоке.

Внезапно судорога исказила ее лицо, и Найла произнесла – быстро, сбивчиво:

– Эльс, блокада кончается… кончается… Я ухожу, милый… Запомни ‑опознаватель… твой опознаватель… нажми четыре раза… в такт вдохам… два вдоха пропусти… снова нажми два раза… Это – сигнал, просьба о помощи… За тобой прилетят… – Слова торопливо текли с ее губ, кожа посерела, в уголках рта снова показались алые пузырьки. – И скажи им, что ты был со мной до самого конца… что я умерла счастливой… – Пальцы Найлы в предсмертной агонии скребли по палубе, по гладким доскам дерева тум, побуревшим от ее крови. – Эльс… Рахи… прощай, любимый…

Блейд поднялся и вытер глаза. Он смотрел на тело девушки, лежавшее у его ног, и давний сон промелькнул перед его застывшим взглядом. Найла, мертвая, вот так же скорченная, выплывает из мерзкой жидкости, кипящей в полумраке пещеры… а над ней приплясывает торжествующий Бур.

Создатель, зачем он оставил ее тут! Потирая висок, Блейд уставился на восходящее солнце; звуки лютни Найлы звенели у него в ушах. Что она пела в последний раз?

Кто‑то хотел сделать ночь

Из теплых красок,

И выстелить небо ковром

Из звезд и сказок.

Кто‑то хотел сделать день,

Зажечь на холмах огни,

Сбежать за седьмой горизонт,

Вернуться назад другим…

Кто‑то хотел быть со мной,

Чтоб драться и пить вместе,

И вместе стоять под стеной,

Таинственной и отвесной.

Но кто‑то решил, что я свят,

И нам с ним – не по пути

Вот, брошенный всеми подряд.