|
А что? Это имеет какое нибудь значение? – Да нет, ничего особенного. – Вулф украдкой взглянул на Луиз, проверяя, не грозит ли что нибудь с той стороны, и снова обратился к Таттлу. – Я думаю о мистере Эрроу; хотелось бы перебрать все возможные варианты. Конечно, у него был ключ от номера, и ночью он мог войти, сделать, что ему нужно, если ему и вправду что то было нужно, и снова уйти. Ведь мог? Таттл задумался. Я наблюдал за ним, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвлечься от сияния лысины и сосредоточиться на лице. Было бы не в пример проще, будь его глаза, нос и рот прямо на макушке. – Вполне, – согласился он, – но я сомневаюсь, что он это и вправду сделал. Я сплю очень чутко – думаю, я бы его услышал. И ему пришлось бы пробираться через гостиную, а там был Пол. Правда, Пол мало что соображал. – Я вообще ничего не соображал, – перебил Пол. – Если бы он уж очень захотел, чтобы я его заметил, то ему пришлось бы врезать мне еще раз. – Он посмотрел на Вулфа. – А это идея. Что ему тут могло быть нужно? – Да ничего конкретного. Я просто ставлю вопросы. Мистер Таттл, а после этого, когда вы снова увидели мистера Эрроу? – Утром. В воскресенье утром. Он появился в номере часов в девять, сразу после доктора Буля. – Где он был? – Не знаю. Спрашивать я не стал, а сам он ничего не сказал. Понимаете, перед лицом смерти… Он засыпал нас вопросами, в том числе, надо сказать, довольно бестактными, но в таких обстоятельствах… я решил, что не стоит заострять на этом внимания. Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, опустил подбородок к груди. Братья сидели и смотрели на него. Таттл повернулся к жене, поглаживал ее по плечу и что то бормотал; вскоре она отняла ладони от лица и подняла голову. Он достал из нагрудного кармана красивый чистый носовой платок, она взяла его и несколько раз приложила к лицу. Никаких следов слез на щеках не было. Вулф открыл глаза и обвел взглядом комнату – сначала слева направо, потом в обратную сторону. – Не вижу никакого смысла более вас задерживать, – объявил он. – Я рассчитывал, что смогу принять решение уже сегодня, – он нацелился взглядом на Пола, – но ваша версия насчет морфия заслуживает небольшого расследования. Конечно, я проведу его сам, и совершенно конфиденциально. Подставлять вас под обвинение в клевете, это значило бы сослужить вам дурную службу. – Он перевел взгляд на Дейвида, потом обратно, на Таттла. – Кстати, я вам не сказал, что просил передать доктор Буль. Если мисс Горен будет предъявлено обвинение в халатности, он как раз и посоветует ей подать на вас за клевету, и сам лично поддержит ее заявление. Она утверждает, что перед уходом налила в грелки горячую воду, и он убежден, что она говорит правду. Ждите от меня известий, вероятно, не позднее… Раздался звонок в дверь. Обычно, когда у нас в кабинете гости, дверь открывает Фриц, но сейчас у меня сработала интуиция, что бывает довольно часто; я встал, быстро прошел за спинами клиентов и вовремя успел в прихожую – перехватил Фрица у самой двери. Наружный свет горел, и сквозь стекло двери я разглядел незнакомого человека – широкоплечего субъекта примерно одного со мной возраста и телосложения. Сказав Фрицу, что открою сам, я подошел, приоткрыл дверь, насколько позволяет цепочка, и спросил в щель: – Я могу вам чем нибудь помочь? Сквозь щель донесся тихий медлительный голос, растягивающий слова: – Думаю, да. Меня зовут Эрроу, Джонни Эрроу. Мне нужно поговорить с Ниро Вулфом. |
