Алан сжал кулаки, но все же сдержался.

— Имя!

— Ты мне не поверишь, — с самодовольной усмешкой заметил Дэниел.

— Ты ведь пришел ради того, что бы удивить меня, не так ли?

— Алан, ты даже не представляешь, насколько ты доверчив. Тебя смог бы обвести вокруг пальца пятилетний ребенок, а ты бы умилялся и хлопал в ладоши от радости.

— Уинклер, избавь меня от своих измышлений. Кто рассказал тебе о самоубийстве Шантийи?

— Ну, это еще очень большой вопрос: самоубийство ли это было. Вдруг кто-то из персонала «Фэрмонта» приложил руку к этому делу? Надо нашептать дружкам из полицейского участка. Пусть разберутся в этом деле.

— Заткнись!

Дэниел оскалился в улыбке.

— Брр, ты сегодня нервный. Может быть, тебе стоит обратиться к врачу?

Если ты сию же минуту не скажешь, кого из моих людей подкупил, то доктор понадобится тебе, — пригрозил Алан. — Причем очень хороший травматолог.

Дэниел расплылся в улыбке.

— Алан, ты просто очаровашка. Я обожаю выводить тебя из себя. Такое чувство, что у тебя сейчас дым повалит из ноздрей и ушей. Впрочем, я бы не стал долго печалиться, если бы ты взорвался от собственного бешенства и возмущения.

— Сукин сын!

— Если ты сейчас прикончишь меня, то никогда не узнаешь, кто из твоих верных сотрудников оказался с червоточинкой, — быстро предупредил Дэниел нависшего над ним Алана.

— Ладно. — Алан снова сел за письменный стол.

— Билл Макферс.

Повисла напряженная пауза.

Алан лишился дара речи. Это невозможно. Немыслимо. Билл — его правая рука, верный помощник и советчик. Человек, которому он безоговорочно доверял, делился всеми радостями и невзгодами в течение десяти лет…

— Я ведь сказал, что ты будешь удивлен. — Похоже, Дэниел был вполне удовлетворен произведенным эффектом. Застать противника врасплох всегда приятно.

— Ты лжешь! Хочешь поссорить меня с другом. Чего еще я мог ожидать от такого типа, как ты, Уинклер?

Не пытайся успокоить себя, Рейнолдс. Я сказал тебе чистую правду. Билл Макферс предал тебя. Это он рассказал мне о Шантийи. Впрочем, он рассказал мне и много других интересных историй, но сокрытие самоубийства мне показалось наиболее выигрышным в данном случае. Японцы такие мнительные и чувствительные… Теперь они считают, что у «Фэрмонта» плохая аура… Ну или что-то в этом роде, я точно не помню, что мне говорил переводчик.

— Сколько ты заплатил ему? — спросил Алан, наконец справившись с потрясением.

Дэниел усмехнулся.

— Коммерческая тайна.

— Ты не остановился бы ни перед чем, чтобы напакостить мне, верно?

— Бизнес, мой дорогой Алан, есть бизнес. Мы ведь не в войнушку играем в детской песочнице. Речь идет о больших деньгах. Очень больших.

— А Гейл?

— Что Гейл?

— Ты подослал ее ко мне, чтобы разнюхать еще что-нибудь о «Фэрмонте»?

— Алан, не сваливай с больной головы на здоровую.