– Клянусь тебе, нет.

– Тогда я не вижу причин, почему бы тебе не стать Свенгельдовым зятем.

Мистина и Ута ничуть не возражали против еще одной близкой родственной связи с княгиней. Соколина будто бы возражала, но Ута, слушая ее горячие речи, лишь посмеивалась и готовила приданое. Нигде более на свете дочь рабыни не нашла бы жениха королевской крови, который брал бы ее в законные жены, даже если бы шла три года и сгрызла по пути три железных каравая!

Свадьбу успели справить перед Колядой. Сразу после Коляды в Киеве стало куда многолюднее: подошли дружины северных земель. Раньше им было не поспеть в самую неудобную для разъездов осеннюю пору, когда то ноги, копыта и волокуши вязнут в грязи, то реки одеваются непрочным еще льдом. Прибыл юный князь Святослав со своим вуем и кормильцем Асмундом – родным братом Уты. С ним был плесковский княжич Судимир – двоюродный брат Эльги по матери и муж Ингваровой сестры Альдис. Был шелонский князь Видята – муж Эльгиной единоутробной сестры Воиславы. Был ладожский ярл Альдин-Ингвар. Его, как мужа Володиславовой сестры Деляны, Эльга не понуждала идти в этот поход, но он, рассудив со своими боярами и дружиной, счел, что древлянские свояки первыми нарушили уговор и долг, а польза всей земли русской требует, чтобы он поддержал киевских князей.

Единственный из родичей княжьей семьи, кто отказался от участия, был Олег Моровлянин.

– Я не подниму оружия на мужа и семью моей дочери, – сказал он. – Заключая когда-то уговор об этом браке, я поклялся князьям древлянским в мире и дружбе. Теперь я сделал все, чтобы примирить вас, но раз уж бог не дал мне на это довольно сил, я могу хотя бы воздержаться от вражды с близкими.

– Хорошо, – Эльга не стала спорить. – Оставайся в Киеве, племянник. Возможно, нам еще пригодится человек, не замаравший рук в крови древлян.

Каждый из князей и вождей привел с собой дружину из собственных гридей и отроков, а также немало людей из жителей подвластных им краев, желающих повидать мир и поживиться добычей. И то, что эта дружина собралась, то, что вожди встали под стяг жены и сына павшего Ингвара, вместо того чтобы начать борьбу за клочки его наследства, означало, что княгиня Эльга уже победила в самом главном: она удержала от распада державу, созданную ее дядей и мужем, чтобы передать ее в целости сыну и внукам.

Трехтысячному войску невозможно было задерживаться в Киеве. Едва люди и лошади немного отдохнули от перехода, большая русская дружина выступила в поход.

– Олег нас предал! – злобно говорил Володислав. – Переметнулся к русам! Чего ждать – он всегда такой был! Прогибался под сильного! Когда Ингвар захотел киевский стол – Олег просто слез и еще вытер за собой! Когда угры захотели его страну – он тоже просто ушел! Какой помощи мы, дурни, от него ждали?

– Он сражался с уграми! – Я еще пыталась отстоять честь родной семьи. – Отец сражался с ними все десять лет, что был в Моравии, но они слишком сильны!

– Ну и хорошо. Теперь хоть они нам помогут. Я давно думал, что в них нам надо искать союзников, а не в моровлянах. Вот вернется Година, вот приведет сотен двадцать всадников – тогда мы еще покажем, кто тут будет киевским князем!

– Но это будет означать платить им дань!

– Ну и что? По-твоему, лучше русам платить дань? Этим убийцам, которые изгнали твоего отца, а потом у тебя на глазах перерезали чуть не всех лучших людей Деревляни и твоих ближайших родичей? Я говорил тебе! Я всю жизнь тебе говорил! Теперь ты убедилась, что я был прав и твои русы – звери без совести и жалости?

Как я могла с ним спорить? А ему приходилось теперь разговаривать о таких делах со мной, потому что Добрыня был слишком мал…

Наша семья никогда при мне не была многочисленной, но этой осенью нас осталось пятеро: мы с Володиславом, наши дети и Светозара, вдова его старшего брата.