– У меня в дружине шестьдесят пять голов осталось из ста десяти, и из тех – двадцать два нынче хворают, – мрачно сказал Добрин. – Одни в лихоманке этой – день в жару трясется, день здоров. Другие брюхом маются. От брюха уже трое умерло. А все, я думаю, вода здешняя. Хоть и в крине мараморяной, а дурная вода.

– А вот Остряга сказал, тут тоже двери в Навь близко? – вспомнил Земислав. – Может, оттуда нави лезут, вот и косят людей?

– Да я видел ту пещеру, – припомнил Творилют. – Не лез оттуда никто.

– Так не увидишь, простым глазом, это только волхвы увидят.

– К лешему ваших волхвов! – перебил Зорян. – Делать-то что будем – биться или уходить?

– Уж теперь откладывать некуда, надо решать, – кивнул Тородд. – Если уходить – то пора по-всякому, иначе домой до зимы не поспеть. Или биться… и если одолеем, то оставаться до весны.

– Это если одолеем… А тут, вон, не те селяне с дубинами, что от одного свиста разбегаются.

– Буеслав свистел знатно, чисто змей. Да где он теперь…

– У Перуна…

– Скоро все за ним пойдем, там и встретимся…

– Ну, Свенельдич! – окликнул Родослав Мистину. Всех беспокоило его молчание. – Чего нам дожидаться-то, коли сам царев старший воевода с большим войском явился? Пока все живы, давай, вели на лодьи садиться, да поедем-ка домой! Погуляли мы тут славно, добычи взяли – не увезти.

По скамьям пролетел ропот согласия.

– Не вбыль ведь вокруг моря ходить!

– Когда-то надо и домой заворачивать!

Окидывая взглядом лица, Мистина видел, что эту речь поддерживают вслух или хотя бы мысленно большинство славянских бояр. Молчали наемники и сотские из старой Ингваровой дружины: Тормар, Ивор, Кари Щепка, Трюгге, Оддгейр, Радорм.

– Хавстейн, а ты что скажешь?

Тот двинул бровями:

– Что я скажу? Мы получили то, что нам обещал конунг. Добычи у нас довольно, потери тоже немалые. Ты знаешь почему – во всякую битву мы шли в первых рядах, и никто из нас не жалел своей жизни.

– Это правда, – уважительно кивнул Мистина.

– Мои люди считают, что на это лето довольно. Если ты решишь повернуть назад, мы не возражаем.

Бояре взглянули на Мистину поувереннее: если вождь наемников, в походе бывший правой рукой воеводы, высказался за возвращение, то уж верно Мистина прислушается к нему.

– А ты, Тормар? – Свенельдич взглянул на скамью, где сидели потомки Олеговых хирдманов.

– Если говорить о добыче, то мы довольны… – начал тот.

Он хорошо знал Мистину и видел: тот молчит не потому, что ему нечего сказать. Он-то для себя все решил с самого начала и сейчас лишь хочет выяснить настроения войска. И пока его ожидания оправдываются.

– Но мы сюда не за одной добычей пришли, ты это хочешь сказать? – выкрикнул более нетерпеливый Ивор.

– Истину глаголешь! – Мистина наконец оживился лицом, выразительно ткнул в его сторону пальцем. – Мы пришли сюда не за одной только добычей. Мы пришли сюда, чтобы научить греков нас уважать. Заставить с нами считаться. Мы не будем ходить сюда походом каждый год, и нам нужен договор с царем, чтобы сбывать наших бобров и покупать взамен паволоки.

– Так разве мало научили! – Вышегор хлопнул себя по коленям. – Полцарства греческого на дым пустили!

– Выходит, мало! – ответил Кари Щепка.