«Бог простит меня», – подумал Бернс.

– Ну хорошо.

– Второе. Я хочу, чтобы ты поговорил с ним о том, как он будет выходить от тебя. Я не знаю, для какой цели ты хочешь его видеть, и ничего не хочу знать. Но я требую, чтобы ты пообещал мне, что он выйдет целым и невредимым.

– Это все?

– Так ты обещаешь?

– Почему вы думаете, что я сдержу обещание?

– Это посланник Бога, Мирандо.

– О'кей, я обещаю.

– Отец, Вы все слышали? – спросил Бернс Кареллу.

– Все, – ответил Карелла.

– Можете входить, когда пожелаете.

Кивнув, Карелла еще раз глубоко вздохнул, направился к крыльцу и открыл дверь.

Опустив мегафон, Бернс посмотрел на часы и попросил капитана Фрика найти ему четырех самых метких стрелков. После этого он начал про себя молиться.

А может, все это вам неподвластно, кто знает? Может быть, каждый день вы просто приводите в движение Вселенную, точно так же, как заводят часы, не обращая никакого внимания – бегут они или отстают, до тех пор, пока часы не остановятся совсем и не понадобится новый завод. И если тебе нравится управлять нами так, о Господи, никто не вправе задавать тебе никаких вопросов. Клянусь жизнью, о Господи.

Но иногда, прости меня, Боже, я не хотел тебя обидеть, иногда бывает такое, чего нельзя допустить и где необходимо твое вмешательство, надеюсь, ты меня понимаешь? Как в этом случае с пуэрториканской девушкой и моряком. Ведь это в твоей власти сделать так, чтобы у них было все хорошо. Возьмем, к примеру, Зипа и Куха, которые найдя ее, тащат домой к Альфи, и вдруг появляется, кто бы вы думали? Моряк! А что же произошло? А то, что он не пошел с этой проституткой Марж. Он хотел пойти, но тут же передумал. И вот он опять на той же улице, лицом к лицу с Чайной. Он смотрит на нее, она на него. Не отводя взгляда, они медленно идут навстречу друг другу. Понимание и терпение, которое можно прочесть в глазах моряка, переплетены с неподдельной страстью. «Я люблю тебя, Чайна». – «Я люблю тебя, Джефф». И вот уже все решено. Теперь переключим внимание на Зипа. Пожимая плечами, он говорит: «Как нажито, так и прожито». Неплохо, Господи? Отлично. Но все было совсем не так.

На улице творилось что-то невероятное. Толпа жаждала смерти, чьей – неважно. В этот момент ей было абсолютно все равно – убьет Мирандо или нет, а если убьет, то неважно кого – будь то священник, лейтенант, комиссар, майор, губернатор или сам президент. Им было наплевать – удастся ли полицейскому с крыши сделать удачный выстрел и попасть Мирандо между глаз. Единственное, чего им хотелось – чтобы все поскорее закончилось; неважно в чью пользу. Это была недоброжелательная, нетерпеливая и разгоряченная толпа. Им уже начинала действовать на нервы эта затянувшаяся игра, где число подач растянулось до четырнадцати. Десятая подача – полученное удовольствие, одиннадцатая – премия отличившимся, двенадцатая – отличный дивиденд, тринадцатая наводила на мысль о быстром конце. Наблюдать за игрой – всегда забавно, но тут была настоящая жизнь, без прикрас, и она никак не втискивалась в узкие рамки поля.

Толпа сопротивлялась попыткам Зипа и Куха пробраться сквозь нее. Предварительно выругав, она откинула их, и теперь поставленная задача – отыскать Чайну – оказалась невообразимо трудной.

Через пятнадцать минут Зип и Кух прекратили поиски. И правильно сделали, так как Чайны поблизости все равно не было. Она ушла в парк, где, сидя у озера, смотрела на катающихся в лодке людей. Там нужно было искать Чайну. В парке, у озера, наблюдая за лодками, она немного всплакнула.