Фелисити взяла Йена за руку:

– Ты больше на него не злишься? Годы мучений, мысль о том, что он презирает тебя…

– Я больше злюсь на себя. Напрасно я уезжал. Мы преодолели бы наши разногласия. Однако меня обуяла гордыня, и я бежал. – Йен улыбнулся. – Но останься я, неизвестно, встретились ли бы мы с тобой.

Она улыбнулась:

– Уверена, что встретились бы. Ты бы что нибудь совершил, я написала бы об этом в колонке. Ты возмущался бы, пришел ко мне в кабинет, предупредил, чтобы я оставила тебя в покое, и…

– И соблазнил бы, и разработал стратегию, как тебя заполучить. – Он сжал ей руку. – Ты права, querida, это не важно. Той стычки было достаточно, чтобы я захотел тебя.

– Но я этого не заметила. Ты вел себя достаточно агрессивно!

Он поднял брови.

– Я ничего не добился. Ты продолжала писать обо мне.

– Раз уж мы об этом заговорили, – у нее заблестели • глаза, – пора мне вернуться к моей колонке. Стоит ли написать, как виконт Сен Клер обошелся с врачом, когда у меня начались схватки? Как возмущался, когда врач сказал, что роды могут продлиться несколько часов, так что будущий папаша может лечь спать. А также о том, как будущий папаша присутствовал при родах, не переставая давать советы, при этом ничего не смысля в медицине.

– У меня есть идея получше, – сказал Йен. – Почему бы тебе не описать разные способы занятий любовью, которыми тебя будет мучить добрый виконт, как только врач разрешит супружеские отношения?

– О нет, об этом я писать не могу! – с наигранным ужасом воскликнула Фелисити.

– Даже для тебя это слишком скандально?

– Нет, слишком много. Это займет не одну колонку.