Генри смутился – Олейников заметил это.

– А что, разве резиденты ЦРУ в Париже не заканчивают разведшколу? – удивленно спросил Петр. – По крайней мере, нас так учили в «Дабл ЭФ».

Генри нервно сглотнул.

– Послушайте, – быстро заговорил он шепотом, – не исключено, что среди этих посетителей есть русский агент, и он может…

– Господи, – вздохнул, перебивая его, Олейников, – как вы напоминаете одного моего знакомого! Он все время заставлял меня на встречах с ним в парке для конспирации играть в шахматы. Поймите, ваша физиономия прекрасно известна русской разведке, и то, что вы руководите легальной резидентурой ЦРУ, не составляет для них никакой тайны. Да и я тоже не в гриме. А случайные люди, как вы видите, давно потеряли к нам интерес.

Генри молчал, хлопая ресницами.

– Ладно, – махнул рукой Олейников, – я пока пойду руки сполосну, а вы закажите нам поесть чего-нибудь, ну и по бокальчику легкого французского вина, а то пить бьющий по мозгам пиратский напиток с утра, – Петр кивнул в сторону прикрытого журналом стакана с ромом, – как-то не комильфо. Да и начальство не одобрит наше с вами пьянство, а мне ведь тоже писать отчет о нашей встрече.

Олейников встал из-за стола и направился к туалету. Халк щелкнул пальцами, мигом подбежал официант и замер, услужливо глядя на Генри. Олейников обернулся. Халк вздохнул, приподнял журнал и жестом показал официанту, чтобы тот забрал стакан с ромом. Стакан перекочевал в руки невозмутимого официанта. Олейников улыбнулся Халку и зашел в туалет.

– Значит, так… – взяв со стола меню, начал было делать заказ Генри, но, увидев, что дверь в туалет за Олейниковым закрылась, выхватил стакан с ромом из рук официанта и залпом выпил его до дна.

* * *

Закрывшись в туалетной кабинке, Олейников извлек из кармана изящную записную книжечку в обложке из крокодиловой кожи, а из другого кармана – миниатюрный фотоаппарат, который дал ему Зорин, и, положив на сиденье унитаза записную книжку, с любопытством стал листать ее страницы, щелкая затвором камеры.

* * *

Когда Петр вернулся в зал, рядом с их столиком в серебристом ведерке уже леденела откупоренная бутылка белого бургундского вина, а в наполненных бокалах играло заглядывающее через окно солнце.

– Вы любите эскарго? – расплылся в неестественно дружеской улыбке Генри. – Я заказал нам улиток, суп вишисуаз, антрекот по-бретонски и рататуй с тыквой.

– Тре бьен! – воскликнул Олейников и, присаживаясь за столик, кашлянул и одновременно, незаметно для Халка, сбросил под стол спрятанную в рукаве ту самую крокодиловую записную книжечку, которую он только что с таким любопытством фотографировал в туалете. Неуловимым движением носка ботинка Олейников пододвинул ее прямо под ноги Генри и взял в руки бокал: – Считайте, что мой отчет руководству о встрече уже написан, и он – в самых радужных тонах.

Генри улыбнулся, поднял свой бокал, чокнулся с Петром и осушил бокал до дна. Лишь пригубивший вино Олейников бросил ироничный взгляд на Халка.

– Просто попить… Жажда, знаете ли… – виновато опуская глаза, пояснил Генри.

Подошел официант с подносом, на котором в специальных формочках шкворчали в зеленом маслице виноградные улитки, а в плетеной корзинке золотился нарезанный ломтиками румяный багет.

– Месье, – наклонился официант к Генри, заметив лежащую под его ногами записную книжечку, – это не вы обронили?

Генри взглянул на пол, по его лицу пробежала тень испуга, он быстро нагнулся, схватил книжечку и спрятал ее в карман.