– Неужели ты думаешь, что они и правда готовы пойти на такое? – припустился вдогонку за ним Зорин.

– Президент Франции де Голль стал слишком независим. Герой войны, создал свое атомное оружие, допускает вольные высказывания в адрес Вашингтона, заигрывает с соцстранами, проталкивая идею о единой Европе от Атлантики до Урала.

– М-да, – покачал головой Зорин.

– Операция носит кодовое наименование «Рокфор», – продолжил Олейников, – готовит покушение так называемый «Старый штаб» – французская террористическая организация, объединяющая офицеров, недовольных политикой де Голля, особенно в отношении Алжира. Во главе – некто генерал Филипп Буанатье, цэрэушный псевдоним – Граф. Его-то я и хочу подсветить ЦРУ как нашего резидента во Франции. Убить двух свиней одним камнем, как любит говорить Тоффрой.

– Хорошая идея, – согласился Зорин.

– А раз хорошая, то попроси кого-нибудь из наших посольских подкинуть мне деньжат.

– Я же передал тебе приличную сумму от Павла Михайловича… Ты уже все потратил?

– Сережа, мне другие деньжата нужны. На которых «шифровки». Когда меня арестовали в Америке, все те банкноты изъяли. Что я теперь всучать нашим «резидентам» буду-то?

– Хорошо, я привезу.

– Нет, сам не светись. Надо, чтоб кто-нибудь из нашего посольства, кто известен ЦРУ как сотрудник нашей разведки, положил их в какой-нибудь тайничок. И сделал это достаточно явно, чтоб они срисовали. А я потом заберу. Понял?

– Понял, – кивнул Зорин. – Якобы ты вышел на нашу легальную резидентуру в Париже и от них получил купюры с шифровками для продолжения операции.

– Молодец! Твоя догадливость растет день ото дня! – хлопнул его по плечу Олейников.

– А что должно быть в шифровках? На этих банкнотах?

– Как обычно, полная абракадабра! – рассмеялся Петр. – Чтоб никто никогда не расшифровал.

– А… понял-понял. Но я вот другое не понял: а как тебе удалось узнать детали операции «Рокфор»?

– Из одной «пиратской» книжечки.

– Ты раздобыл записную книжку Халка?

– Сделал фотографии всех страниц.

– Но как?! – в недоумении воскликнул Зорин.

– Как, как… – зевнул, останавливаясь, Олейников. – Я все-таки по вашей милости десятку по лагерям с ворами отмотал – кое-чему научился.

– Не по нашей, – попытался оправдаться Зорин. – Тебя еще при Сталине посадили.

– Да по твоей милости я б вообще сейчас закопанный в лесу лежал! – рассмеялся Петр.

Зорин покраснел, вспомнив, как год назад, чтобы проверить Олейникова, устраивал ему спектакль с имитацией расстрела.

– Ладно, кто старое помянет… – хлопнул его по плечу Петр и продолжил: – Так вот, там у нас один ворюга-карманник был, он на улицах бросался к прохожим, начинал с ними вот так обниматься, словно старого приятеля встретил.

И Петр стал демонстрировать Зорину, похлопывая того по бокам и спине, как ворюга тискал прохожих.

– А потом извинялся: обознался, мол.

– И что? – непонимающе спросил Зорин, когда Олейников выпустил его из своих объятий.

– А ничего, – пожал плечами Петр и протянул Зорину бумажник: – Твой?

– Ух ты! Мой… – обалдел Зорин, пряча бумажник в карман.

– Правда пришлось попотеть, чтоб расшифровать записи.