Они расстались, и Володя побрел домой. Да, Злого он совсем не принимал в расчет, а вот, поди ж ты, он прямо с кресла пыток к нему и заявился да и оказался пострашней, чем сам Паук со всей своей Паучиной командой!

Дома Володя улегся на диван и стал думать, как «обработать» Злого. «Судя по его роже да и по тому, что он принял мою копию за оригинал, кумекал Володя, закинув руки под голову, — Злой копию от картины настоящей отличить не может. Сегодня на вокзал я привезу ему последнюю копию Браша, а от него получу ту, что была снята в Эрмитаже им, то есть мою копию. Времени разглядывать картину или советоваться со знатоками у него не будет, значит, Злой преспокойненько уедет в Польшу. — И тут в Володю проникло сомнение: А вдруг там, в Польше, ему сразу скажут, что это не оригинал, а копия? Ну, пусть не сразу, а погодя, пусть не в Польше, а в Германии. Ведь он же вернется в Россию и уж непременно зарежет меня или задушит, и оправдаться я не смогу тем, что мне самому подсунули копию! Надо думать, надо думать!»

И Володя придумал.

Без пяти минут одиннадцать мальчик стоял у багажных касс Варшавского вокзала и с интересом следил за людьми, которые с сосредоточенными лицами набирали на обратных сторонах багажных дверей хитрые, только им известные шифры. «Набирайте, голубчики, набирайте! А такие, как Злой или Кит, придут и в два счета ваши шифры разгадают! Никакого спасения от Злых и Китов нет, кроме смекалки и ловкости! А я — ловкий и умный. Я уже обманул Белоруса, Паука с Димой и тебя, Злой, тоже обману!»

Злой явился вовремя, и одет он был настоящим барином — в дорогой дубленке нараспашку, в пыжиковой шапке, а шею его обматывал длинный шарф в шахматную клеточку. В обеих руках Злой нес по огромному чемодану, сверкающему новой натуральной кожей.

— О, сразу видно, что за границу собрались! — развязным тоном отметил Володя перемены в облике человека с утиным носом. — Ну просто бизнесмен!

Похвала польстила Злому, и он заулыбался.

— Ну, принес? — спросил он сходу.

— А как же? Разве я мог ослушаться, когда вы мне столько наобещали. А вы-то принесли обещанное?

— Принес, принес. Давай-ка сюда вот в угол отойдем. Ну, хорошо, показывай.

Володя, изображая на своем лице сильное сожаление о том, что расстается со «Святым Иеронимом», осторожно, с благоговением снял с копии Браша бумагу.

— Вот, посмотрите, Боттичелли... — с трепетом в голосе прошептал мальчик.

— Вижу, вижу, — разглядывая картину жадными, масляными глазками, говорил Злой, крутя ее в руках и так и эдак. — Да, не спутаешь! Сразу видна кисть старого мастера, а подрамник какой старый, а холст... Ладно, получай свою копию, и мы в расчете. Пришлю тебе из Поляндии подарок — футболку или кроссовки даже, я не жадный, ты не думай.

Володя, получив из рук Злого копию, тоже принял ее с благоговением, будто для него на самом деле было безразлично, владеет ли он оригиналом или же подделкой. Даже к груди прижал картинку и глубоко вздохнул.

— Что, доволен? — подмигнул ему Злой, пряча в чемодан картину.

— Еще бы! — с восхищением промолвил мальчик. — Спасибо вам! Только вы уж футболку мне пришлите, не забудьте...

— Не забуду, не забуду. С самой американской надписью.

А тут еще Володя спросил:

— Скажите, а как же вы картину через границу-то перевезете? Разве можно? — И полураскрытый рот Володи красноречиво говорил о том, что Злой имеет дело с умственно отсталым.