– Более того, – сказал я под аккомпанемент раскатов далекого грома, – здесь вы под Его Оком, и эти звуки грома без грозы говорят о том, что ваше существование Им замечено.

– Надо сказать, – моя собеседница зябко поежилась, – это откровение с вашей стороны, шокирует меня даже больше, чем возможность радикального омоложения. Но продолжайте свой рассказ, товарищ Серегин, мне становится решительно интересно.

– В моей юрисдикции находится все варианты существования Российской державы, – сказал я, – а до ее образования – славянские племена. Именно с этого я и начал, отразив нападение диких разбойников-авар на племенной союз Антов в мире, соответствующем пятьсот шестьдесят первому году христианской эры. Сил у меня тогда было не так много, как сейчас, опыта тоже, так что пришлось немного попотеть. В итоге авары исчезли из реальности того мира, а разрозненные племена объединились в великое княжество Артанское, провозгласив меня своим князем с правами Константинопольского базилевса. Как только моя задача будет выполнена, я уступлю этот титул своему преемнику из местных уроженцев, которого я сейчас воспитываю в своем окружении, чтобы он мог править разумно, честно и справедливо. Вторым моим «клиентом» был, наверное, известный вам хан Батый. Его армию я тоже вбил в землю по самые ноздри, а его самого за множественные свирепства приказал посадить на кол, а потом в виде предупреждения иным власть имущим переправил эту инсталляцию в Каракорум. Помимо этого, я запустил процесс объединения русских княжеств в единое государство под скипетром молодого Александра Невского. Третьей задачей был мир Смуты, начало семнадцатого века, когда династия Рюриковичей пресеклась, а Годуновы не усидели на троне. Вот это была настоящая школа реальной политики, когда требовалось не столько воевать, сколько заниматься интригами. Четвертым миром был год вторжения Наполеона в Россию. Армию Бонапарта я вместе с русскими войсками в Бородинской битве разгромил, а его самого взял в плен. Все кончилось тем, что я сменил в России императора Александра на его же брата Николая, назначив к нему воспитателем Кутузова. А Великого Корсиканца, после действенного внушения вернул французам императором, лишь бы Британия сидела тихо. Не в моем стиле убивать льва лишь затем, чтобы развести вместо него стаю шакалов…

– И так далее, и в том же духе… – хмыкнула фрау Бригитта. – Кажется, я вас поняла. Вы – фанатик России во всех ее видах, и делаете все для того, чтобы было хорошо только вашим любимцам, а на всех остальных вам плевать… Но все дело в том, что я-то не русская, а немка. И хоть я понимаю ваш яростный патриотизм, но мне далеко не все равно, что станет с моим собственным народом.

– А что с ним такого особенного может сделаться? – пожал я плечами. – Ни я сам, ни мой Заказчик не одобряем ненужных убийств. В мире сорок первого года, где мне еще предстоит побывать, в армии вторжения умрут все, кто не успеет вовремя поднять руки, при этом я постараюсь сделать все, чтобы с голов мирного германского населения не упал ни один волос. Могу вас заверить, что разломать на куски Третий Рейх я постараюсь без применения средств массового поражения – будь это химическое или ядерное оружие или ковровые бомбежки. Как говорил один известный персонаж, это просто не мой метод. И, кстати, разве вы не хотели бы вернуться в свой мир, причем не в качестве скрывающейся от властей беглянки, а в сплоченных рядах силы, которая отомстит людям, убившим первое социалистическое немецкое государство – неважно, будь это предатели в ваших собственных рядах, господин Коль с подельниками или могильщик Советского Союза месье Горбачев, предавший всех своих союзников? Вот это я могу обещать вам со стопроцентной гарантией.

– Туше, – сказала фрау Бригитта, – это был укол прямо в сердце… Хочу ли я отомстить за бездарно загубленное дело всей своей жизни? Непременно хочу, товарищ Серегин! Дайте мне договор, и я распишусь в нем своей кровью.