В этот день Дэвид решил отправиться на равнину и выбрать место, откуда можно было бы фотографировать птиц. К тому же его интересовал исход первобытного поединка двух самцов.

По чистой случайности он выбрал именно тот день, когда кризис подошел к разрешению.

Дэвид и Дебра миновали холмы и, тяжело дыша, остановились на скальном выступе. Поле битвы расстилалось прямо под ними.

Старая птица сидела в гнезде – темный сгорбленный силуэт; голова втянута в плечи. Дэвид поискал пришельца, осматривая в бинокль окрестные холмы, но его не было видно. Дэвид опустил бинокль на грудь, и они с Деброй начали негромко разговаривать.

И вдруг внимание Дэвида привлекло поведение старого орла. Тот неожиданно взлетел, взмыл вверх на своих больших крыльях, и в его полете чувствовались тревога.

Он пролетел прямо над их головами. Дэвид ясно увидел кривой клюв и темные пятна на груди.

Орел раскрыл желтый клюв и резко, воинственно закричал. Дэвид быстро повернулся, когда старый воин скрылся в облаках. Он сразу понял его военную хитрость. Молодой орел избрал этот момент для нападения и выбрал направление атаки с мастерством, не характерным для своего возраста. Дерзкий нарушитель парил в вышине, отчетливо видный на фоне солнца, бросая вызов старому орлу, и Дэвид, чувствуя, что по спине бегут мурашки, сочувственно наблюдал, как медленно поднимается защитник на широких крыльях.

Быстро, слегка задыхаясь, он описал происходящее Дебре, и та схватила его за руку. Она тоже сочувствовала старому орлу.

– Рассказывай! – приказала она.

Молодая птица медленно, выжидающе кружила, наклонив голову и наблюдая за приближением соперника.

– Он нападает! – Голос Дэвида звучал напряженно: атакующий опустил крыло и начал снижаться.

– Я его слышу, – прошептала Дебра, и до них ясно донесся шум крыльев, похожий на лесной пожар в буше: молодой орел устремился вперед.

– Поворот налево! Давай! – Дэвид понял, что кричит старому орлу, как своему ведомому, он так сжал руку Дебры, что женщина поморщилась. Казалось, старый орел услышал его: он сложил крылья и ушел от удара, нападающий просвистел мимо, бессильно вытягивая когти, скорость увлекла его почти к самой земле.

Старая птица сложила крылья и устремилась вслед за молодой. Одним маневром она вернула себе преимущество.

– Бей его! – надрывался Дэвид. – Бей на повороте!

Молодая птица неслась к вершинам деревьев, к явной гибели, она отчаянно размахивала крыльями, чтобы избежать столкновения и уйти от врага. В этот миг она была уязвима; старый орел вытянул свои страшные когти и, не сбавляя скорости, ударил противника в самый момент поворота.

До наблюдателей ясно донесся звук схватки, полетели перья – черные с крыльев и белые с груди.

Старый орел вцепился когтями в молодого, обе птицы падали, переворачиваясь, перья летели с их сцепившихся тел, и ветер уносил их, как семена чертополоха.

По-прежнему сцепившись в смертельном поединке, они ударились о верхние ветви свинцового дерева, провалились сквозь них и наконец неряшливым комком перьев и бьющих крыльев застряли в развилке ствола.

Ведя Дебру по неровной почве, Дэвид заторопился вниз с холма, сквозь жесткую остролистую траву, к дереву.

– Ты их видишь? – беспокойно спрашивала Дебра, и Дэвид направил бинокль на борющуюся пару.

– Они застряли, – сказал Дэвид. – Старик полностью вогнал когти в спину врага. Он не может высвободиться, и теперь они висят на развилке, по разные стороны ствола.

Над ними раздавался клекот гнева и боли, орлица беспокойно летала над свинцовым деревом, вплетая свой резкий крик в звуки битвы.