Мама продолжает.

– Но теперь для меня очевидно, что у Лиззи лучше развито правое полушарие, – говорит она, глядя мне в глаза. – Извини, Лиззи, я думала, что в этом классе тебе будет проще учиться. Я думаю, что, возможно, приняла неправильное решение, выбирая их. Но это очевидно, что математика и естественные науки явно не твоя сильная сторона. – Мама улыбается мне сочувствующе, что очень раздражает. – Но теперь есть доказательства того, что наша система не работает, – продолжает мама. – Мы не прожили и трёх недель и уже ясно, что оставаться на прежнем пути нельзя, это может привлечь к нам внимание, и поэтому угрожает всему. Поэтому, – говорит она, переминаясь, как будто опасается взрыва эмоций трёх подростков, – я изменю распределения на младший год обучения.

Я чувствую себя деревянной; Элла резко вдыхает.

– Ты серьёзно? – спрашивает Бетси.

Мама кивает.

– Элла займётся первой частью, – говорит она авторитетно, но не встречаясь с ней глазами, вероятно потому, что знает как разочаруется Элла, что не будет посещать тренировки чирлидеров. – Лиззи достанется вторая часть. Бетси, ты останешься на вечере.

Бетси заметно расслабилась на своём стуле.

– Но у нас же есть расписание, – протестует Элла. – Это несправедливо.

– Я знаю, – говорит мама, – но вы получали пятерки всю свою жизнь. Вы только что перевелись и директор Коуэлл особенно прокомментировал ваши высокие отметки. Будет странно, если вы начнете получать тройки по математике, это может привлечь внимание. К тому же, это отличное время, чтобы начать думать о колледже. О вашем будущем.

Начать думать о колледже? Я чувствую, что она думала о колледже ещё два дня назад. Забавно: никто из нас не знает, как мы даже технически сможем справиться в колледже, так что мы просто сунули головы в песок, думая об этом. Я выдыхаю, но все игнорируют меня.

– Итак, похоже, всё решено, – говорит мама, снова сверяясь с часами и поднимаясь. – Мне нужно вернуться в больницу.

– Как скоро? – спрашиваю я, зная, что мне необходимо освежить в памяти знания чирлидерства, которые Элла изучала долгое время. Мой живот крутит при мысли о производстве бодрости духа.

– Я позвонила в школу и сказала, что у тебя сегодня была мигрень, – говорит мама. – Я уговорила их разрешить тебе пересдать опрос.

Нервы бушевали внутри меня, я могла чувствовать и себя, и других тоже. Она не может сказать то, что, как я думаю, она скажет.

– Как скоро, мам? – снова спрашиваю я.

Она еще раз смотрит на часы, а потом вновь на меня.

– Завтра.

Глава 2

– Не забудь стереть лак с ногтей.

Утром, в самый последний момент, мама разговаривает со мной из дверного проема кухни Странно, что она придирается ко мне, ведь это она ушла минут пять назад оплатить счета перед домашней школой, а затем вернулась назад, потому что забыла и счета, и ключи от машины. Я закатываю глаза, она уходит, затем я смотрю на свои идеально накрашенные белые ногти.

– Почему у тебя лак всегда так легко смывается? – хмурясь, спрашиваю Эллу. Она пожимает плечами, взгляд ее направлен на долину ниже нашего дома. Я знаю, что она тоже расстроена из за замены. Она встает и относит свою миску каши в раковину перед тем, как уйти; вероятно, чтобы почистить зубы. Опять. Я возвращаюсь назад и иду наверх, потом прогуливаюсь по коридору к маминой комнате в поисках растворителя.

Я открываю дверь в холодную, темную комнату и щелкаю по выключателю над головой. Пока я хлюпаю по ковру, я бросаю быстрый взгляд на три детских портрета в толстых коричневых деревянных рамках, висящая арт галерея прямо на стене у двери. Я чувствую хорошо знакомое покалывание на затылке, как только мой взгляд на чём то задерживается.