– С чем? – взглянул я на него внимательно.

– Одни говорят, лучше уйти из Серимы и основать свою деревню в другом месте, выше по течению Итамаки. Другие не соглашаются и говорят: нет, надо остаться, убить Карапану и Конесо. Тех, кто за это, у нас в роду больше…

Арнак, заметив на моем лице гримасу, заколебался.

– Что вы решили? – спросил я.

– Уходить из Серимы опасно – акавои. Они могут явиться в любой день. Все вместе мы сила, порознь – слабы, нас легче разбить и уничтожить. Значит, у нас нет выбора, и остается лишь второй путь: убить их! Так мы и решили. Мы пойдем и убьем их…

Возмущенный, я вскочил со своего ложа, хотя все кости у меня ныли.

– Нет! – воскликнул я гневно. – Делать этого нельзя! Нельзя! – повторил я громче, насколько позволили мне силы.

Арнак, округлив глаза, с безмерным удивлением наблюдал за моим возбуждением. Возражения со стороны человека, дважды едва избежавшего смертельной опасности, он никак не ожидал.

– Вспомни, кто подбрасывает тебе змей!

– Я помню!

– И ты их защищаешь?

– Я не защищаю!

– Не защищаешь, а убить не позволяешь?!

– Не позволяю!

Арнак смотрел на меня с явным испугом, словно на помешанного.

– Не теряйте голову! – попытался я улыбнуться.

– Голову?! – повторил он. – Голова говорит одно: убить их как собак!.. Почему ты не позволяешь?

– Нас всего тридцать воинов, их – в десять раз больше…

– Многие пойдут за нами…

– Многие, но не все. Верховный вождь и шаман – это нешуточная сила и власть, ты сам говорил мне… Многие их сторонники пойдут против нас и будут мстить за их смерть. Начнется война братьев против братьев, самая отвратительная из войн, которая привела к гибели не один народ, даже более могущественный, чем ваше племя. А тут еще акавои…

– Я хочу тебе добра, Ян! – проговорил Арнак с отчаянием в голосе.

Хотя лицо его всегда оставалось непроницаемым, при свете костра я все‑таки рассмотрел, что в нем скрывалось: тревога и печаль.

Дружески полуобняв его здоровой рукой, я с чувством сказал:

– Я знаю, Арнак, знаю, что ты хочешь мне добра! Поэтому слушай!

И я постарался коротко, но ясно изложить ему свое мнение: именно оттого, что речь идет обо мне, я и не хочу доводить дело до кровопролития. Я здесь пришелец, можно сказать, непрошеный гость, и не могу допустить, чтобы из‑за меня дело дошло до братоубийственной войны.

Конесо и Карапана, ослепленные какой‑то злой волей, не терпят меня, но я не теряю надежды, что рано или поздно они поймут свою ошибку…

– А если не поймут? – перебил меня Арнак.

– Тогда останется одно – удвоить осторожность. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, Ян!

Я попросил юношу передать Манаури и всем остальным: никаких враждебных действий. Это пришлось им, и особенно вождю, не по душе, но они обещали слушать меня.

Близился рассвет, и все мужчины отправились в лес за убитыми кабанами.

– Ласана с матерью будут за тобой ухаживать, – сказал мне перед уходом Арнак. – Тебе дать какое‑нибудь оружие?

– Зачем? Впрочем, пистолет, пожалуй, положи рядом…

Разговор с друзьями отнял у меня последние силы. После их ухода пришла Ласана и перевязала мне рану, приложив к ней свежие пучки лечебных трав.

– Спасибо тебе, Чарующая Пальма! – вырвалось у меня от души.

– За что?

– За все.