— Неплохо бы, если так, — белобрысый поёжился. — Если на поле боя еще начнут молниями шарашить… придумали бы лучше, чтобы от раны в живот не загибались.

— Врач сказал, шансы хорошие, — я понял, к чему была последняя фраза. — Уго же из тарахтелки две пули выхватил, а не винтовки. Через два магазина, хоть пустых… раны обширные, но не глубокие, просто выглядят неприятно.

Тот случай, когда жадность оказалась полезна. Уго старательно распихивал пустые магазины обратно в свою сбрую, хотя всем было понятно: шанс найти тут британские патроны не минимален, а отрицателен. Как только расстреляем последний магазин, пулемет превратится в тяжелую и не очень удобную дубинку. И так мы через две баррикады прорвались по большей части за счет пулемета Ганса. Белобрысый сегодня показал класс, жаль, Косторез его в деле не видел… впрочем, доктор все же ручниками слегка брезгует, он у нас поклонник станковой точной механики. Плюс, хорошо сыграло "тяжелое ружье" — сумрачное швейцарско-немецкое поделие по мотивам авиапушки Райнхольда Беккера. Когда ты прячешься за каменной стеной, а сидящему рядом вдруг сносит верхнюю половину тушки, это изрядно деморализует.

Потом патроны к пулемету кончились, а Schweres Selbtsladen Gewehr накрыло бомбой вместе с пикапом. Следующий перекресток мы брали почти что голыми руками, там-то Уго и получил свои две пули.

— Хорошо бы, — повторил Ганс. — А то за полтора года уже третий напарник… у нас хоть народ и не из суеверных, но тут я и сам бы призадумался.

Он хотел добавить еще что-то, но у входа в комнату нарисовался Князь и еще один парень из расчета "тяжелого ружья". Руди или Радек, я так и не запомнил. Ганс, не договорив, махнул им рукой: "подходите, мол…"

— Как там ваш pereutschet? — не знаю почему, но последнее слово Ганс произнес на русском. Впрочем, поняли его все, хотя Их Сиятельство и этот Руди-Радек как-то странно переглянулись, прежде чем начать отвечать.

— В наличии сорок четыре бойца, считая легкораненых, — заговорил первым Князь. — Из дружины… из тех, с кем начинали утром, примерно треть, остальные, это прибившиеся за день. Двадцать восемь винтовок, два ручных пулемета. Патронов по пять-шесть обойм на винтовку, по четыре кассеты к ручникам.

— С машинен-пистоле хуже, — продолжил Руди. — Эти… свиньи с ушами понахватали эм-пэ с убитых, а стрелять не умеют совершенно. Только нацелиться в ту сторону с упором приклада в живот и жать на спуск, пока весь магазин не высадит. Дюжина МП-18, а патронов к ним по полмагазина на каждый. Я отобрал трех самых толковых… остальные пусть ждут, пока появятся свободные винтовки.

Отчасти немец был прав. Хотя в недостатке патронов была вина не только наших доморощенных стрелков, но и командования правительственных войск. Не знаю, что и кого там перемкнуло в мозгах, только у самих десантников к пистолетам-пулеметам имелось по 3–4 магазина. И в запале боя даже чуть более обученные солдаты тоже их расстреливали очень быстро. Моя трофейная "астра" в этом смысле была получше. Низкий темп стрельбы позволял отсекать очередь в 2–3 выстрела без особого труда. И то к полудню я едва не остался с пустым оружием.

— Плюс их колючий малый, — Руди ладонью показал высоту примерно в метр от пола, так что я даже не сразу понял, что речь о Леви Минце, — тоже с тарахтелкой. К его машинке патроны кончились, он еще днем подобрал местный аппарат.