– Мы все знали, что бессмысленно бороться с оружейниками. Империя оставила их в покое. Я тоже так считал, но он… он… Фара Кларк, заставил нас пойти против себя, и вот результат – мы должны платить 700 кредитов…

Вот что случилось: я позвонил командиру гарнизона, но тот только рассмеялся, сказав, что ничего с Джором не случится. И тут позвонил он сам. Он на Марсе. – Майор сделал паузу, чтобы толпа успокоилась. – Он прилетит через четыре недели, и мы должны оплатить перелет. Кларк отвечает за все это!

– И вот вы примчались сюда, чтобы свалить на меня вину? Глупец! – Сказав так, Фара повернулся к толпе спиной и пошел прочь, не слушая разглагольствований майора о том, что оружейный магазин даже выгоден поселку, ибо привлечет туристов из четырех окружающих поселков и городов и, таким образом, прибыль.

Фара, высоко подняв голову, шел к мастерской. Он проигнорировал два или три свистка из толпы. Хуже всего то, что ОНИ пренебрегли им. ОНИ были выше его. Его охватил озноб при мысли, что Джор перенесся на Марс всего за три часа, в то время как звездолеты летят до него 24 дня как минимум.

Встречать Джора Кларк не пошел. Совет старейшин приговорил Джора к уплате четверти стоимости билета под угрозой увольнения. Вечером Фара проскользнул в дом констебля со 175 кредитами. Домой он шел с легкой душой.

На следующий день в мастерскую зашел человек, при виде которого Фара нахмурился. Это был Кестлер, деревенский сплетник. Он довольно ухмылялся.

– Послушай, Фара, а знаешь, из магазина кое‑кто вышел. Я думал, тебе будет интересно узнать.

Фара прекратил завинчивать болт на основании мотора. Однако, Кестлер не торопился с продолжением, ему доставляло удовольствие, когда его расспрашивали. И эта напряженность вынудила Фару спросить:

– Констебль его арестовал?

Он, конечно, не ожидал этого, но все‑таки интересно.

– Не его, а ее. Это девушка.

Фара вскинул брови. Это ему не понравилось. Однако, какова хитрость! Та же уловка, что и со стариком. Однако, если девушка окажется легкого поведения, то они просчитаются – ее арестуют.

– Ну, и что дальше?

– Ничего. Пошла себе спокойно. Красивая девушка.

Завинтив болт, Фара опустил плату в полировальную жидкость и принялся за кропотливый труд по возвращению некогда блестящей поверхности ее первоначального вида. Не поднимая головы, он спросил:

– И никто ничего?

– Да попытался констебль к ней подступиться, но документы у нее в порядке.

– И он ее отпустил? – со скрытым бешенством в голосе спросил он. – Хорош, ничего не скажешь. Неужели они не поняли еще, что нельзя им ни дюйма уступать?!

Мельком он заметил усмешку Кестлера. Фара понял, что тот наслаждается его гневом. Но что‑то еще было в его усмешке, Кестлер еще не договорил. Фара вынул плату из лака и повернулся к нему.

– Тебе‑то, конечно, все равно.

– О, люди одинаковы. Неизвестно, что вы скажете, узнав ее получше.

– Что ты хочешь этим сказать: «когда я узнаю ее получше»? Да я видеть ее не желаю!

– А если он приведет ее домой?

– Кто приведет домой? Кестлер, послушай, ты… – он остановился, и оскорбление застряло у него в горле. – Ты хочешь сказать… – внезапно догадался он.

– Вот, вот… – торжествуя, сказал Кестлер. – Разве наши парни дадут такой красотке гулять в одиночестве? И ваш сын, конечно, заводила. Сейчас они гуляют по Второй Авеню.

– Убирайся! – прорычал Фара. – И оставь меня в покое! Пошел вон!

Такого Кестлер явно не ждал. Он побледнел, попятился и скрылся за дверью. Фара несколько секунд стоял неподвижно.