Топанов позвонил в Комитет.

– Почему вы не поставили нас в известность? – спросил он. – Ах, работа носит узкоспециальный характер? Тем более следовало бы прислать! В чем содержание работы?

– Алексеев предположил, что можно экспериментально установить некоторую асимметрию эффекта Эйнштейна, – ответили Топанову, – он поставил у нас опыт, в результате которого мы действительно получили подтверждение его теоретических расчетов. Вот и все…

Топанов тут же потребовал:

– Прошу вас немедленно выслать копию расчетов Алексеева и ваши протоколы по этому вопросу.

– Как он разбрасывается! – восклицал Григорьев, перелистывая листки работы Алексеева. Мы получили их в тот же вечер. – Опять какая‑то загадка. Для чего ему нужно было заниматься именно этим эффектом Эйнштейна? И я понимаю, почему нам не прислали эту работу Алексеева – выполнена она была полтора года назад: явно побочная тема… Правда, не совсем ясны обоснования, вернее, неполны…

– Но в чем суть дела? – напомнил Топанов. – Я вижу, что здесь тоже какие‑то орбиты, какой‑то спутник…

– В позапрошлом году был запущен искусственный спутник Солнца, искусственная планета. Предполагалось проверить эффект Эйнштейна по отклонению луча света вблизи Солнца…

– Отклонение луча света… – взволнованно проговорил Топанов. – Продолжайте, продолжайте, пожалуйста!

– Эксперимент в общем обычный, – продолжал Григорьев. – Запущенная с Земли искусственная планета каждые сутки производила фотографирование Солнца на фоне далеких звезд… Спустя год, это было в декабре прошлого года, пролетая вблизи Земли, она передала радиосигналами эти фотографии на Землю. При помощи этих фотографий удалось очень точно определить отклонение луча света вблизи Солнца… Вот видите, – Григорьев поднял и показал всем большую фотографию с черным диском Солнца и светлыми пятнышками звезд вокруг, – видите, здесь процарапаны стрелки против тех звезд, изображение которых сместилось, так как луч света вблизи Солнца…

– …имеет форму гиперболы! – воскликнул Топанов. – Я все вспомнил… Все!.. Продолжайте, я все потом объясню…

– Да, луч света искривляется вблизи тяготеющих масс, это было известно, но Алексеев предположил, что впереди по движению Солнца искривление луча будет большим, чем с другой стороны Солнца, в этом смысл предсказанной им асимметрии…

– И опыт подтвердил расчеты Алексеева?

– Да, на полученных фотографиях смещение звезд впереди Солнца оказалось несколько большим, чем возможная ошибка эксперимента…

– Все вспомнил, все, – торопливо заговорил Топанов. – Этот эксперимент имеет самое близкое отношение к работам Алексеева, самое близкое… Известно, что Солнце вызывает своеобразное искривление пространства вокруг себя… Но Алексеев предположил, что это можно объяснить не так, как делал это Эйнштейн, – одним только «преломлением гипотетической среды вокруг тяготеющей массы». Он утверждал, что здесь… истинное преломление. Да, он так говорил… И это преломление вызвано свойствами того, что мы называли «пустотой». То есть Алексеев утверждал, что даже «пустое пространство» заполнено чем‑то, и это что‑то имеет вполне определенную физическую природу. Природа боится пустоты, говорили в далекие времена. Природа _не знает_ пустоты! – скажем мы сегодня… Да разве можно назвать пустотой то, что стало колыбелью звезд, колыбелью галактик?! Только в уме человека может существовать слово «ничто», природа его не знает!

– Выходит, что есть нечто такое, что заполняет физическое пространство? – спросил Григорьев.