На третий день у нас кончились почти все деньги, их хватило только на то, чтобы купить два железнодорожных билета до какой-то станции, названия ее не помню. Мы проторчали на ней весь день — Николай ожидал, сам не зная чего. Но мне все это надоело, и я прямо ему сказал, что решил вернуться в Москву. Он попытался меня припугнуть, но я настоял на своем и первым же поездом, который шел в сторону Москвы, вернулся домой…»

Глава 5

Рожнов внимательно прочитал показания Сухова, мимоходом взглянув, правильно ли все оформлено, сколол листки скрепкой, положил их на стол, придавил сверху двумя большими тяжелыми кулаками.

— Что ты намерен делать? — спросил он, помолчав.

— Возбуждать уголовное дело по факту явки с повинной.

— Возбуждай, — кивнул Рожнов. — Сегодня же.

— Если вы не против, я это сделаю вечером. А сейчас надо бы с оперативной группой выехать на место.

— Вряд ли в этом есть смысл, — Рожнов пожал плечами. — Вторая неделя пошла… Что изменится, если ты приедешь туда на полчаса раньше? Давай не будем нарушать закон. Возбуждай дело, оформляй документацию и выезжай с богом.

— Закон позволяет в случае, когда…

— Закон много чего позволяет. Но не надо злоупотреблять этим. Такие вещи плохо сказываются на законе. Лучше все-таки, когда он соблюдается до самых последних кавычек.

— Даже в ущерб…

— Закон не может соблюдаться в ущерб чему бы то ни было, — с нарочитой назидательностью проговорил Рожнов. — Закон может соблюдаться только во благо. Даже если это благо не проявляется сию минуту. Если ты, Демин, с кем-то поступил, как тебе кажется, справедливо, но противозаконно, это значит, ты сорвал чужие аплодисменты. Человек, возможно, будет благодарен тебе, но в законе он усомнится. И в конечном итоге ты добьешься противоположного результата, нежели тот, к которому обязан стремиться по долгу службы. Ты меня понял?

— Да, вполне, — сухо ответил Демин. — Закон есть закон. Я могу идти?

— Тебя покоробило мое нравоучение? — Рожнов усмехнулся. — Напрасно. Мы оба в данный момент находимся в служебном кабинете. А служебный кабинет — это не только помещение, это третий собеседник. Да, нас здесь трое — он, ты и я. И последнее слово за ним. Некоторые, я заметил, тяготятся служебными отношениями и стремятся их как-то облегчить, придать им характер приятельских. Я не сторонник подобных усовершенствований. Приятельские отношения, несмотря на всю их привлекательность, чреваты необязательностью. Невелика беда, если это происходит в театре или в…

— Я все понял, Иван Константинович. Мне можно идти?

— Иди, — Рожнов отрешенно наблюдал, как Демин взял показания Сухова, приставил стул, направился к выходу. — Хотя постой… Подойди, пожалуйста, сюда. Присядь. Хочешь совет?

— Конечно.

— Не надо так щепетильно относиться к своему самолюбию. Оно от этого только страдает. Его нужно почаще окатывать холодной водой, выносить на свежий воздух, встряхивать. Не стоит холить и нежить его, как комнатный цветок. В конце концов, самолюбие — это тоже рабочее качество, и надо, чтобы оно приносило пользу, а не усложняло жизнь, не трепало нервы, не портило настроение.

— Это интересно, — усмехнулся Демин.

— Смотрю я на тебя, Демин, и думаю… — произнес Рожнов свою привычную фразу.